Карета прошлого   ::   Кривин Феликс Давидович

"

Итак, лягушкам принадлежало прошлое, динозаврам принадлежало настоящее. Кроме прошлого и настоящего, ничего другого не было на земле. И вот в эти чуждые им времена появились млекопитающие.

Тяжкая пора безвременья, как ее пережить, когда в жилах у тебя горячая кровь, а у всех остальных - кровь холодная?

- Применяться к обстоятельствам, - говорили лягушки, - согласовать свою температуру с температурой окружающей среды. На первых порах почаще смотреть на термометр, потом это войдет в привычку.

Млекопитающие не хотели смотреть на термометр, у них была постоянная температура, независимая от окружающей среды.

- Своя температура! - еще больше холодели лягушки. - Независимая от среды! Ну, знаете... В свое время и мы были стегоцефалами, но даже в те времена... мы не могли себе это позволить.

До млекопитающих никто не мог себе это позволить, они были первыми теплокровными, заявившими о своем несогласии со средой. Подумать только: даже огромные ящеры приспосабливались к среде, а эти, у которых ничего за душой - ни прошлого, ни настоящего...

Конечно, прошлое было у млекопитающих, только оно им не принадлежало. И вообще, это было такое прошлое, о котором лучше всего забыть. В прошлом млекопитающие были пресмыкающимися, правда, не огромными ящерами, а маленькими, незаметными, что было единственным спасением в мире, в котором можно существовать лишь до тех пор, пока тебя не заметят. В то время у них была холодная кровь, совершенно нормальная холодная кровь, приспособленная к внешней температуре.

А потом... Можно придумать много легенд о том, как холоднокровные стали теплокровными. Это может быть легенда о первой большой любви или о первом большом сочувствии, или о первом восхищении красотой. Но факты говорят о другом. Факты говорят о том, что теплокровность в те времена считалась далеко не безобидным явлением. Теплокровных преследовали за теплокровность. Изощренная физиология динозавров дошла до того, что они на расстоянии чуяли теплую кровь, улавливая тысячные доли градуса. И уже за тысячную долю виновный подлежал съедению.

- Просто поразительно, до чего мы сами не умеем себя беречь, - говорили лягушки, хотя они-то умели себя беречь. Впрочем, они имели в виду млекопитающих: - Быть незаметным - что может быть лучше в наш ужасный век? И сделать все, чтоб тебя заметили. И какая разница, что у тебя за кровь, если из тебя ее выпускают?

Лягушкам это было непонятно. Они считали, что нужно иметь такую кровь, какую легче сохранить в сложившейся обстановке. А теплокровность... Ну скажите, разве это так уж принципиально - теплокровность?

Для млекопитающих это было принципиально, потому что причиной их теплокровности было несогласие с внешней средой. Во внешней среде жара сменялась морозами, бросая все население то в холод, то в жар, и, чтобы не зависеть от этого, нужно было иметь свою постоянную температуру. Ведь вот динозавры, могучие динозавры вымерли, когда наступили холода, потому что не имели своей постоянной температуры.

Предыстория человечества не менее героична, чем история человечества. И кто знает, может, не было б на земле человечества, если б не было на земле тех, первых, не имевших ни славного прошлого, ни мало-мальски терпимого настоящего - а только будущее, одно только будущее, да еще горячую кровь.

1970

СУПРУГИ УТКОНОСЫ

Супруги Утконосы, внуки Праутконоса, правнуки Прапраутконоса, помнят еще прапраправремена. Когда ж это было - в триасе или уже не в триасе? Тогда еще жили аммониты, эти головоногие, которые вымерли, потому что действовали больше ногами, чем головой.

- Прапраутконосы, - сказали они, - вы свидетели, что мы вымираем.

- Никакие мы не свидетели, - сказали Прапраутконосы. - Вымирайте на здоровье и не путайте в это нас.

- Мы вымираем, - сказали вымирающие.