Картинки жизни и нравов   ::   Теккерей Уильям Мейкпис

Да живет долгие годы, окруженный всеобщим почитанием и наслаждающийся заслуженным покоем, этот честный и благородный художник, этот замечательный юморист и учитель нравов. Он первый познакомил английских детей с юмором в рисунках. Наше молодое поколение, наши отцы и матери обязаны ему многими приятными часами невинного смеха. Неужели нет способа, с помощью которого страна могла бы воздать должное художнику за его многолетнее самоотверженное служение искусству?

С того времени, когда Крукшенк начинал свою карьеру, юмор переродился. Комус с его развратными сатирами и плотоядными фавнами сошли со сцепы, перейдя в самые низкие сферы. Супруга Комуса, если у нее есть хоть малейшее пристрастие к юмору, что сомнительно, может смело читать наших юмористов, не рискуя покраснеть от стыда. Что может быть невинней пленительных созданий фантазии Ричарда Дойля? Через всю бесконечную картинную галерею мистера Панча мы можем пройти так же спокойно, как через пансион для девиц мисс Пинкертон. Глядя на рисунки мистера Панча, на иллюстрации в "Илластрейтид Лондон ньюс" и на все картинки, выставленные на витринах в этот рождественский сезон, мы невольно проникаемся завистью к нынешним юнцам. Чем они заслужили все то, что делается для них? Почему у нас не было книжек с картинками? Почему нас так нещадно секли? Чума побери ликторов с их секирами времен консула Планка!

А теперь, после этого чересчур затянувшегося вступления, мы подошли наконец к предмету нашей статьи - Джону Личу с его "Картинками жизни и нравов", изданными в серии мистера Панча. Эта книга лучше всякого рождественского пирога. Это вечный пирог, не исчезающий, сколько бы вы его ни ели и ни потчевали бы им ваших друзей, и, отведав его, вы будете повторять это удовольствие из года в год несчетное множество раз. На фронтисписе вы видите мистера Панча, любующегося своей картинной галереей, этакого хорошо одетого, солидного почтенного джентльмена, во фраке и при белом галстуке. С довольным видом, улыбаясь, он рассматривает понравившийся ему рисунок, извлеченный из нарядного альбома. У мистера Панча есть все основания одобрительно улыбаться, глядя на это произведение искусства, и быть довольным его автором. Мистер Лич, его главный сотрудник и другие родственные ему по духу карикатуристы хорошо потрудились для мистера Панча своим пером и карандашом. А было время, если память нам не изменяет, когда мистер Панч не носил шелковых чулок и щегольских камзолов (теперь даже небольшая неправильность позвоночника, можно сказать, скорей украшает его, такой великолепный у него портной!).

А начал он с малого. Говорят, что когда-то он подвизался с небольшим обшарпанным балаганчиком на перекрестках улиц, что он водился с церковными сторожами, педелями, полисменами и народом, стоящим на самой низкой ступени общественной лестницы, что у него была уродливая жена, с которой он обращался самым возмутительным образом, и что он с трудом добывал себе хлеб насущный, откалывая грубые шутки, распевая нескромные песни и выклянчивая у прохожих полупенсовики. Но он - живое воплощение гения сатиры, о которой мы только что говорили. Он по-прежнему откалывает свои шуточки, ибо сатира должна жить, но теперь он тщательно вымыт, причесан, прилично одет и вполне респектабелен. Он вращается в лучшем общество, у него конюшня рысаков в Мелтоне, охотничьи угодья в Шотландии, кресло в Опере; он гарцует на своем коне по аллеям Хайд-парка, постоянно обедает у себя в клубе и в лучших домах Лондона, а по вечерам, в течение сезона, вы его можете видеть на балах и приемах, где бывают самые красивые дамы столицы.