Колеса   ::   Хейли Артур

Таким образом, по понедельникам и пятницам все проблемы отступают на второй план, кроме одной, самой главной: как обеспечить выпуск продукции, несмотря на критическую нехватку рабочих. Людей переставляют, точно пешки на шахматной доске. Некоторых перебрасывают с той работы, к которой они привыкли, на ту, которой они раньше никогда не выполняли. Рабочим, обычно завинчивающим гайки на колесах, могут поручить установку передних крыльев, дав перед этим лишь минимальные инструкции, а то и никаких. Даже рабочих без особой квалификации, например, занятых погрузкой машин или уборкой помещений или взятых прямо из конторы по найму, могут направить туда, где образуется прорыв. И они иногда быстро осваиваются со своими временными обязанностями, а иногда целую смену пытаются приладить вверх тормашками шланг обогревателя или какую-нибудь другую деталь.

Это, естественно, не может не сказаться на качестве. Поэтому большинство машин, выпущенных в понедельник и пятницу, собраны кое-как, с “запланированными” дефектами, и те, кто в курсе дела, избегают их, как гнилого мяса. Некоторые наиболее крупные оптовики, которым известно это обстоятельство и с которыми фирмы считаются ввиду объема их закупок, обычно требуют для наиболее уважаемых клиентов машины, собранные во вторник, среду или четверг, и сведущие покупатели обращаются именно к таким оптовикам, чтобы получить приличную машину. Сборка автомобилей для служащих компании и их друзей производится только в те же дни.

Дверь конторки, где сидел Залески, резко распахнулась, и в комнату — без стука — вошел Паркленд.

Это был широкоплечий, ширококостный мужчина лет сорока, иными словами, на пятнадцать лет моложе Мэтта Залески. Учись он в колледже, он вполне мог бы быть защитником в футбольной команде, и вид у него был авторитетный в противоположность многим нынешним мастерам на заводе. Сейчас он был явно настроен на боевой лад — точно ждал неприятностей и приготовился встретить их. Лицо его пылало. Под правой скулой, как заметил Залески, темнел синяк.

Решив не обращать внимания на то, что Паркленд вошел без стука, заместитель директора указал ему на кресло.

— Избавь свои ноги от необходимости держать такую махину и поостынь немного.

Некоторое время они в упор смотрели друг на друга поверх письменного стола.

— Я готов выслушать твою версию, — сказал Залески, — но только живо, потому как, судя по этой штуке, — и он постучал пальцем по докладной с красной отметиной, — ты нас всех втравил в такую историю…

— Ни черта я не втравил! — Глаза Паркленда гневно сверкнули, кровь прихлынула к лицу. — Я уволил этого парня, потому что он ударил меня. Больше того: я не намерен отменять свое решение, и если ты человек смелый или справедливый, то лучше поддержи меня.

Мэтт Залески взревел, как бык, чему он научился, разговаривая в цехах.

— Прекрати нести чушь, немедленно! — Не желал он, чтобы кто-то диктовал ему, как себя вести. Но он тотчас взял себя в руки и пробурчал:

— Я сказал: поостынь! Когда придет срок, я сам решу, кого поддержать и почему. Так что прекрати нести эту чушь насчет того, кто смелый и кто справедливый. Ясно?

Взгляды их скрестились. Паркленд первый опустил глаза.

— Ну ладно, Фрэнк, — сказал Залески. — Начнем сначала, давай рассказывай все по порядку.

Они с Фрэнком Парклендом давно знали друг друга. У мастера была хорошая репутация, и он обычно был справедлив к рабочим. Только что-то из ряда вон выходящее могло так взбесить его.

— Один из рабочих сошел со своего места, — принялся объяснять Паркленд. — Затягивал болты на рулевой колонке. По-моему, он новенький, вот и закопался, а конвейер-то уходит, вот он и напирал на впереди стоящего. Я велел ему стать на место.

Залески понимающе кивнул. Такое случается нередко.