Коллекция доктора Эмиля   ::   Катерли Нина

Комната, куда они вошли, оказалась не похожей на приемную практикующего врача. Тахта, два кожаных кресла, небольшой, весь заваленный какими-то безделушками письменный стол.

- Сейчас заварю чай, - деловито сказал Эмиль и исчез, оставив Лаптева разглядывать мраморного белого медведя, бронзовую лошадь с отломанной передней ногой, фарфорового снегиря, царский пятак, пучок сухой травы и другие предметы, непонятно по какому принципу собранные и сваленные на столе.

На стенах, впрочем, тоже висели странные вещи: несколько довольно ржавых подков, битая глиняная тарелка, часы без стрелок, внутри которых, однако же, что-то все время тикало, лисья маска из папье-маше и другой хлам.

Эмиль вернулся с чаем и конфетами, расставил чашки, вазочку и чайник на тахте и придвинул к ней оба кресла.

- Садитесь, - сказал он Лаптеву, - там, - он махнул рукой на письменный стол, - такой хлев, знаете.

...Нет, это не было диалогом, Лаптев говорил один. Едва глотнув горячего чая, он сделался болтлив, слова просто переполняли его, и, отставив чашку, он без передыху выложил всю свою жизнь от детства в сонном провинциальном городе Острове до сегодняшнего невезучего, но такого типичного для него, горемыки, дня. Он не скрыл ничего, подробно рассказал даже то, чего никому никогда не рассказывал, - про свою женитьбу на Светлане.

- Я ее любил, так сказать, - признался он с неловкой косой улыбкой и передернул плечами.

- Сколько это продолжалось? - деловито спросил Эмиль, точно речь шла о болях под ложечкой или повышенной температуре.

- С первого курса.

- Нет. Я о вашем браке.

- Два дня.

- Не слабо. Ergo, на третий она и покинула вас. Скрылась без объяснения причин в неизвестном направлении, оставив вам, однако, свою комнату?

Лаптев молча кивнул. Подумал и еще кивнул.

- По-ня-а-тно... - прогудел доктор, не сводя с Лаптева своих рачьих глаз, и в этом "понятно" Лаптев с обидой услышал удовлетворение: "что ж, мол, вполне естественно, так и должно быть, красивые женщины всегда уходят от таких вот растяп, уродов и неумех". И ему стало стыдно и противно разболтался, раскис, раскрыл душу - и кому?

Он встал с кресла.

- Нет, погодите. Как говорится, еще не вечер, - ухмыльнулся Эмиль, - я ведь вас не для того позвал, чтобы выматывать вам душу из любопытства. Все это я уже знал, хотелось послушать вашу интерпретацию. И довольно. Пейте чай, он, конечно, давно остыл, но аромат сохранился. А я пока подумаю, что с вами делать.

Лаптев послушно сел и взял чашку. А доктор Эмиль принялся расхаживать по комнате. То он перебирал хлам на своем письменном столе, то подходил к стене, снимал с нее какой-нибудь предмет, вертел в руках, качал головой и вешал обратно.

- Можно бы, конечно, вот эту... - неуверенно бормотал он, разглядывая бронзовую безногую лошадь, - да кто вас знает...

Лаптев глотал холодный чай и думал свое. Додумав до конца, он поднял голову.

- Вы - психотерапевт, - заявил он, глядя прямо в черные выпуклые глаза, - и телепат. И, по-видимому, гипнотизер. Угадал?

Эмиль улыбнулся.

- Mon enfant, - сказал он, - дитя мое! Кто вас научил думать, что какая-то терапия, психо там или не психо, - что вообще какая-то наука может сделать человека счастливым? Вы ведь не больны, вон какие бицепсы. Да и, пардон, состояние вашей кожи тоже признак скорее избытка чего-то, нежели недостатка. Вы здоровы, молоды, имеете высшее образование, должность старшего инженера, прописку в Ленинграде и нестарых еще родителей в милом, патриархальном Острове, рукой подать до Пушкинских Гор. У вас есть комната, телевизор, стереофонический проигрыватель и абонемент в Большой зал филармонии. И тем не менее вы... такой...

Лаптеву снова начало казаться, что доктор над ним издевается, но он решил дослушать до конца и молчал, внимательно глядя в пустую чашку.

- ...