Комик   ::   Писемский Алексей

Как ты можешь не хотеть участвовать в том деле, в котором участвует все общество, в котором, наконец, участвуют твоя сестра и дядя?

- Что ж такое сестра и дядя? - возразил Мишель.

- Как что такое сестра и дядя?.. Ах, ты, бессмысленный повеса! Для него ничего не значат сестра и дядя; да сам ты что за великий человек? Не потому ли разве, что в департаменте бумаги подшивать выучился, невежа глупый?

- Вы можете сердиться, сколько вам угодно, а я не буду играть, - сказал молодой человек и ушел в залу.

- Дело в том, господа, - начал, поуспокоившись, хозяин, - нам недостает актера на главную роль - на Подколесина. Я вот третью ночь не сплю и все думаю об этом; намекнул было сначала на Харитонова, по наружности бы очень шел: толст, неуклюж, лицо такое дряблое - очень был бы хорош; нарочно даже в деревню к нему ездил, но неудача: третью неделю в водяной умирает. Хотел было напасть на учителя арифметики - тоже был бы приличен, - смирный, тихий, но отказывается, - говорит, что ничего не может сыграть, особенно в дамском обществе. Хотел было завербовать аптекаря, наружностию тоже подходит к роли и играть бы согласился с удовольствием, но, к несчастию, по-русски ужасно дурно говорит, да и от природы картав.

- Я знаю одного актера, - заговорил Юлий Карлыч, - только угодно ли будет вам его принять?

- Сделайте милость!.. Почему же не принять? - возразил Аполлос Михайлыч.

- Слабость имеет большую: пьяница, говорят, и пьяница-то запойная.

- Что же он по крайней мере за человек? - спросил хозяин.

- Человек он не важный, здесь в питейной конторе служит.

- Каким же образом вы узнали, что он хороший актер?

- Нынче летом у меня Саша из гимназии приезжал, так сказывал, что он где-то на вечере, подгуляв, что ли, читал им какое-то сочинение: так, говорит, уморил всех со смеху. Саша даже мне все его передразнивал.

- Нельзя ли мне как-нибудь показать его? Я бы испытал его на Подколесине.

- В этом-то и трудность, Аполлос Михайлыч, он ведет очень странную жизнь: или сидит дома около жены, которой, говорят, ужасно боится, или безобразно пьян.

- Господи боже мой, какое несчастие! По крайней мере можно ли его каким-нибудь образом вызвать из дому трезвого? Не целый же день он пьян.

- Вы напрасно, Юлий Карлыч, - вмешался в разговор Осип Касьяныч, даете Аполлосу Михайлычу такой совет. Вы, вероятно, говорите о Рымове? Помилуйте, я его знаю: он человек совершенно потерянный; я полагаю, что это даже будет неприлично и, вероятно, дамам неприятно.

- Как это сказать, Осип Касьяныч, - возразил хозяин, - что будет неприлично и неприятно дамам? В искусстве не должно существовать личностей.

- Как вам угодно, Аполлос Михайлыч, я сказал только мое мнение.

- Очень вам благодарен; но мы теперь рассуждаем не о том, что это за человек, а какой он актер.

- Актер превосходный, мне Сашенька сказывал, - подхватил Юлий Карлыч.

- Много ваш Сашенька понимает, - перебил Осип Касьяныч.

- Да я ничего и не говорю и сказал только свое мнение. Моего Сашеньку тут вам трогать нечего.

- Вас никто с вашим Сашенькой и не трогает, а говорят о Рымове да о дамах, которые не захотят с ним играть.

- Нет, Осип Касьяныч! При всем моем уважении к вам, я должен сказать, что вы говорите не дело. Наши дамы выше этих мелочей, - перебил хозяин.

- Как вам угодно, - отвечал судья, - ваше дело.

В залу, куда ушел молодой человек, вскоре за ним вышла и молодая дама.

- О чем вы мечтаете? - спросила она, подходя к нему.

- Я не мечтаю, но взбешен на этого старого хрыча.

- Не сердитесь на него, он вас любит.

- Sacre Dieu!* Что мне в его любви?.. Помешался сам на театре и хочет всех сделать актерами. Очень весело учить какую-нибудь дрянь наизусть, пачкать лицо и тому подобные делать глупости.

______________

* Проклятие! (франц.).

- Что ж такое? - Ничего, зато все общество будет вместе. На репетициях будет очень приятно: мы с вами будем сидеть, разговаривать, смеяться.