Кошмар в берлинском поезде   ::   Осипов Георгий

Погружая ноги в опустившийся до уровня травы туман, он, казалось, двигался по облачной равнине. Он неотвратимо приближался - этот одинокий ветеран на параде Ужаса, сокращая расстояние, вопреки законам оптики, то увеличиваясь в размерах, то становясь снова меньше, и всегда проходил мимо, бросив на меня взгляд, полный зловещего смысла. "Мы одни с тобой в этом скорбном месте, - говорил его взгляд. - Ты со своим неисцелимым страхом, истоки которого тебе неизвестны, и я со своим даром погружать в ужас, останавливая время, трансформируя пространство, лишая тебя того презренного грима, который ты считал своей силой воли".

Маленький старик в черной складчатой кофте с желтою звездой на груди, в штанах трубочиста, также складками спускавшихся на тяжелые черные ботинки. Он был подпоясан широким кожаным поясом с многочисленными брелоками и цепочками, а на голове его колыхалась смятая ермолка. Наисильнейший ужас внушало лицо старика с индюшим носом сизого цвета, испещренное похожими на комариных личинок, кровяными сосудами, и с левою щекой, нарумяненной, вздутой и восковой на вид:

Я очнулся ото сна, когда наступил рассвет и сквозь узорчатую материю портьеры просвечивало матовое небо. Встав с дивана, я сразу прошел в ванную, где ополоснул шею и лицо водой из крана. Сиреневая занавеска, отделяющая ванну от умывальника, была задернута. Сперва я как-то не обратил на это внимания. Что-то на уровне моей груди чернело сквозь полупрозрачную клеенку. Не долго думая я отодвинул ее, и тут же отшатнулся с бранью, стукнувшись затылком об вешалку для полотенец. На кафельной стене висела, возможно на присоске, несколько меньших размеров копия той маски, что я обнаружил в комнате. Мне стало казаться, что воздух в ванной сгущается и на зеркале даже образовалась испарина, как будто здесь только что принимали душ. Даже ядовито-сладкий запах деодоранта, как мне почудилось, достиг моего обоняния.

Выкурив на кухне сигарету, я принял решение больше не ложиться на спать на ложе доктора Эйнштейна. На мое счастье между гардеробом и балконной дверью отыскался весьма толстый поролоновый матрас со специальными лямками. Я отволок его на кухню. Потом я сварил себе кофе и уселся за стол писать письма своим товарищам.

Около тех часов пополудни, стоило мне выйти на крыльцо, как начал капать дождь. Но я все-таки успел сходить за едой, отыскал почтовое отделение и заодно убедился в существовании стоянки такси приблизительно в двух сотнях метров от башни тревожных масок.

Уже в просторном зале магазина, бродя среди покупателей в дождевиках, отрешенно кативших перед собой коляски с продуктами, я восстановил в памяти окончание ночного кошмара.

"Мужчина с женскою щекой" входил вместе со мною в подъезд, а после и в лифт, звезда на его кофте превращалась в мертвый Кленовый лист, едва только я хотел прочесть выбитую на ней надпись: Лифт останавливается и мы выходим на: безлюдный перекресток, в центре которого стоит голое черное деревце в облачке фиолетового тумана. Повернув ко мне лицо, урод начинал наваливаться на меня, звеня брелоками и гримасничая. Я терял сознание...

Погода, и без того по-осеннему скверная, ближе к вечеру испортилась окончательно. Ветер дул не переставая, покрывая рябью лужи, в которых отражались бегущие по небу косматой грядой облака. От уцелевшего на пока еще не застроенном пустыре одинокого дерева отделилась стайка уже знакомых мне собак. Когда они подошли совсем близко, я чуть было не отломил им колбасы, но поленился и поспешил внутрь.

Когда я занимался приготовлением себе на ужин незамысловатого блюда, в коридоре стали доноситься какие-то подозрительные звуки и шорохи, а ручка двери (она хорошо мне была видна из кухни), дважды шевельнулась. Все это мне, разумеется, не понравилось.