Космонавты живут на земле   ::   Семенихин Геннадий Александрович

С космодрома он обязательно привезет горсточку сухой жаркой земли, с которой стартовали все его предшественники.

Друзья его в эти дни много и горячо говорили о предстоящем полете, каким он, по их мнению, будет, какие корабли придется изучать, а главное, сколько еще ждать им.

– Вы не унывайте, – рассуждал добрый покладистый Виталий Карпов, – что нам стоит потерять годок-другой, ведь у нас в запасе вечность.

=Да, вечность, – скептически тянул Игорь Дремов. – Вы, ребята, не забывайте, что на нынешних скоростях к звезде Проксима, что прописана на жилплощади созвездия Центавра, лететь ни мало ни много как шестьдесят шесть тысяч лет.

– А зачем нам в этакую даль забираться? – басил Олег Локтев. – Нам бы к старушке Луне хотя бы на свидание попасть… Да на плазменных двигателях, чтобы понадежнее да поскорее.

– У тебя, Олег, даже мысли тяжеловесные, – вставлял Андрей Субботин. – Вот у Жени Светловой и то фантазии больше, даже она выше тебя рвется – о Марсе мечтает. Только Рогов не пустит. Он марсиан боится. Они мужики сурьезные, воинственные, того и гляди, покорят ее сердечко. А вот чего наш Алеша Горелов молчит, понять не могу? Хитер волжский мужичок. Небось в этом году нас всех обойти мечтает.

– Да что вы, ребята, – пунцовел Горелов, – я считаю, что в этом году должен был наш парторг Сережа Ножиков стартовать.

– Это и мы знаем, – хмуро останавливал его Субботин, – да как же он может стартовать? Ты, что ли, ему свои ноги отдашь?

– И отдал бы, если бы мог, – стоял на своем Алеша.

– Нет, нет, – допытывался настойчивый Андрей, – лучше скажи, когда сам полететь бы хотел?

– Когда прикажут, – уклончиво отвечал Горелов и отходил от своих коллег. Ему было неловко оттого, что слово, данное генералу Мочалову, лишает его возможности поведать о той ночной беседе, но тут же он думал: «Вот ахнут, когда услышат, что еду дублером». Он знал, что так думать нехорошо, но гордость пощипывала, просилась наружу, и Алеша ей уступал. Мечтать о ближайшем будущем было приятно. Мысленно он уже задумывался над более практическими вопросами: сколько человек полетит в корабле, понадобятся скафандры или нет, пошлют ли его вторым пилотом или только дублером. Думал, как ахнут в Верхневолжске и в Соболевке, если по всем радиостанциям мира назовут его фамилию, и как будет важно трогать свои усы огромный полковник Ефимков и всем повторять: «Это же мой кадр. Соболевка плохих не делает!».

С каждым днем разговоры об этом возникали все чаще и чаще. Алеша думал о том торжественном часе, когда узаконят его положение кандидата и скажут об этом всем космонавтам. Ему казалось, что это будет сделано как-то особенно торжественно и необычно, и, когда всем им сообщили, что после окончания занятий ровно в семнадцать ноль-ноль космонавтов вызывает на совещание генерал Мочалов, он не придал этому ровным счетом никакого значения. Несколько позднее передали, что генерал задерживается на аэродроме, и совещание, назначенное на семнадцать, переносится на двадцать ноль-ноль.

Июньский вечер разбросал уже густые тени, и они постепенно сливались в теплые сумерки, когда Алеша Горелов вышел из подъезда. Разгоряченный за день асфальт стыл под ногами. В клубе заканчивался сеанс. Шел старый фильм «Александр Невский», и Черкасов – Невский хриплым голосом утверждал на весь гарнизон: «А кто с мечом к нам войдет, от меча и погибнет».

– На том стояла и стоять будет земля русская! – опередив артиста, сказал за спиной у Алеши нагнавший его Володя Костров. – Удивляешься? Я еще с тридцать девятого года концовку эту заучил. Три раза подряд в свое время «Александра Невского» смотрел. И сынишку послал сегодня. Хорошая вещь.

Они быстро дошли до штаба. У широкой клумбы стояли две черные «Волги», но это из нисколько не удивило.