Космонавты живут на земле   ::   Семенихин Геннадий Александрович

«Совсем как на картине» – подумал Горелов и вспомнил о своем этюднике и о не законченной перед стартом портретом любимой женщины.

Рации у него не было, а уже полагалось дать о себе знать. Он достал из комбинезона ракетницу и хотел послать в небо зеленый огонь, но услышал гудение мотора. Прямо по целине к нему мчалась голубая «Волга», невероятно подпрыгивая на солончаковых неровностях. Наверное, у водителя во время этих прыжков не раз вырывалась из рук баранка, но вопреки всему машина продолжала упрямо продвигаться вперед. Ее капот, увенчанный белым оленем, был уже в нескольких метрах, когда Горелов разглядел, что машиной управляет женщина. Ему и от этого стало весело – он всему сейчас радовался.

Да и не могло быть иначе, потому что он был летчиком. А летчики быстро отходят после любых потрясений и любят шутить, где бы они ни находились: в столовой ли, на аэродроме, у себя дома или в воздухе. Даже там, переговариваясь по радио, нет-нет да и отпускал кто-либо из них шутку, за что потом, на земле, получал от командира взбучку.

Губы космонавта сушил знойный ветер, врывавшийся в открытый гермошлем. Они дрогнули в мягкой улыбке. «Вот и появился человек, который встречает меня первым, – обрадованно подумал он и тут же шутливо пробормотал: – Вот тебе на! Откуда эту нимфу несет ко мне по бездорожью?»

Машина затормозила и тотчас же оделась облаком душной пыли. Хлопнула дверца, и худенькая девушка в спортивных брюках и курточке на «молнии» подбежала к нему. Ее светлые кудряшки прилипли к потному лбу. На левой щеке виднелось небольшое пятнышко крови. Она восторженно улыбаясь, едва удерживаясь, чтобы не броситься ему на шею.

– Товарищ Горелов… Алексей Павлович! Простите, но это же, конечно, вы!

Космонавт громко рассмеялся. Ему было сейчас бесконечно приятно стоять на земле, широко расставив ноги, и видеть перед своими глазами молодое счастливое лицо этой неожиданно появившейся девчонки.

– Вы догадливы, – заметил он.

– Да при чем тут догадливость! – воскликнула девушка. – Я вас столько ждала… то есть, простите, конечно, не только я, а все люди. А тут счастливый случай – еду на нашей изыскательской машине за почтой и вдруг вижу, спускается на парашюте в оранжевом комбинезоне человек. А по радио уже сообщили. Ясно, что вы. Я как хватила напрямик… Может, вам надо оказать какую помощь? Я не только шофер, я и фельдшер в нашей экспедиции. Вера Чупракова – моя фамилия.

Горелов развел руками.

– Нет уж, милая девушка. Это я должен вам оказать помощь. Смотрите, у вас и лоб и щеки в царапинах.

– Да это пустяки, – потупилась она конфузливо, – дорога, сами видите. Отказываюсь от медпомощи.

– Тогда подойдите поближе, – настаивал Горелов.

– Зачем? – смешалась она.

– Да расцелую я вас, Вера Чупракова! – закричал он радостно и так громко, что она даже оглянулась по сторонам. – Вы же первая землянка, которую я вижу. Сами должны понимать, как это приятно после стольких часов одиночества!

Не дожидаясь согласия, космонавт притянул к себе растерявшуюся девушку, но тут же понял, что гермошлем помешает ее поцеловать. Он все же обнял ее, и так крепко, что она даже вскрикнула.

– Ладно, ладно, – весело сказал Горелов, – больше не буду, а то ваши косточки действительно затрещат. И не смущайтесь. Я же это по-братски. Если бы вы знали, как мне приятно слушать сейчас человеческий голос! Лучше всякой музыки, честное слово! Вы говорите… Говорите как можно больше, о чем угодно, а я буду слушать… только слушать.

Но Вере Чупраковой не пришлось выполнить его просьбу. Над их головами в эту минуту зародился неясный нарастающий гул. Низко над степью, отбрасывая легкую, не поспевающую за ним тень, пронесся белый реактивный истребитель, такой короткокрылый, что показался стрелой в оправе.