Театр мертвецов   ::   Март Михаил

В театр ходят получать удовольствие, а не наблюдать за реальным убийством. Случись такое на улице, собралась бы толпа, а здесь все наоборот.

— Трудно сказать, но, видимо, на следующем спектакле в зале будет аншлаг.

— Что вы думаете о случившемся, Александр Иваныч?

— Однозначных выводов сделать не могу. Похоже на случайность. Я имею в виду стрелявшего актера. Он не знал о заряженном револьвере. Сегодняшний спектакль — четвертый после премьеры. Значит, он уже стрелял из этого оружия как минимум пять раз. Чем они пользовались во время репетиций, сказать трудно, может быть, водяным пистолетом.

— Почему же водяным, если у них есть такой уникальный экземпляр!

— В том-то и дело, что уникальный. Карманная модель бразильского револьвера «таурус», тридцать восьмой калибр, длина ствола два с половиной дюйма, выпуск 1940 года. Это специальная модель, тем более что револьвер никелированный, в подарочном исполнении. Дело даже не в этом, а в патронах. Они слишком дефицитные, чтобы расходовать их понапрасну. От отечественного оружия ничего похожего не подберешь, а значит, на репетициях они использовали муляж.

— Вот почему вы насчитали пять выстрелов.

— Примерно, разумеется, но это же легко установить.

— Вы отлично разбираетесь в оружии.

— Вынужденные познания. Я целых полтора года занимался поисками очень крупной коллекции приоритетного огнестрельного оружия, похищенного у одного престарелого маршала. Пришлось вникать в проблему по полной программе. После того как мы ее нашли, мне еще очень долго снились экзотические шпионские пистолеты и ковбойские револьверы.

— Вы уверены, что актер не знал о наличии настоящего патрона в барабане?

— Нет, конечно, но вы же понимаете, что холостой выстрел звучит тише, глуше и оружие не делает отдачи. Сам по себе выстрел испугал актера, и увиденная им кровь вызвала в нем неподдельный ужас. Я сидел в пятом ряду и хорошо видел лица исполнителей. Талантливые артисты. Они отлично отыгрывали акценты. Я сразу понял, что в коньяке нет яда и героя никто не хочет отравить.

— Интересное мнение. Придется мне посмотреть спектакль.

— Я тоже хотел бы досмотреть его до конца. Неплохая интрига.

— Да-да, это же начало первого акта.

— Вы знаете содержание? — спросил Крюков.

— Нет, все куда проще. Начало в семь вечера, а выстрел прогремел в семь пятнадцать.

В зал из фойе вошел мужчина в черном плаще и направился к сцене.

— А вот и ваш коллега появился, — сказал подполковник.

К ним подошел высокий мужчина, сбрасывая на ходу плащ, худощавый, с проплешинами, прикрытыми длинными волосами, очень крупным ртом и беспокойными глазами. На вид ему было не больше сорока, а если сбрить усы, и того меньше.

— И почему нас судьба сталкивает чуть ли не в каждом деле? — сказал он приблизившись. — Приветствую вас, Денис Михалыч. Вижу, работа идет полным ходом. — Он указал на сцену, где трудились эксперты, а когда он увидел Трифонова, следующая фраза застряла у него в горле. Несколько секунд он молчал, потом расплылся в улыбке. Его огромный рот растянулся от уха до уха.

— Боже ты мой! Александр Иваныч! Какая неожиданность! Неужто вы в Москву перебрались? А как же ваш огромный дом на берегу Финского залива, рыбалка?…

— Нет, Боря, я в Москве ненадолго и здесь исполняю обязанности свидетеля.

— Чудеса! В обезьяннике убили шимпанзе, а лев пошел в свидетели! — Он откинул сиденье и сел рядом. — Я же, Денис Михалыч, проходил практику в Ленинградской области и учился работать у полковника Трифонова, старшего следователя по особо важным делам, раскрывшим сотни тяжких преступлений. Представляете, как я себя должен чувствовать, допрашивая самого Трифонова в качестве свидетеля? Нам крупно повезло.

— Я это уже понял, Борис Ефимыч. С чего начнем?

— Как обычно, с опроса.