Креативщик   ::   Борисова Анна

«Он распорядился включить в первой, большой пещере установленные заранее инфракрасные камеры, для съемок в темноте. На экране при этом видны только голубоватые силуэты движущихся предметов. Можно дать приближение, фокусировку. Тогда видно некоторые детали… Картинка пещеры выглядела очень красиво, таинственно. Там поработали мастера своего дела. Олеся, ясное дело, не знала, что ее снимают. Первое, что она сделала, извини, присела на корточки».

«Правда, что ли? И это показали? Улет!»

«Нет. Камера в это время дала панораму пещеры. Там в разных местах были установлены инфракрасные прожекторы, которые дают подсветку, невидимую человеческому глазу.

Ну, думаю, наша дура сейчас справит нужду, а потом вылезет наружу и пойдет себе дальше. С нее станется. Но я девушку недооценил. Мозгов у нее, может, было немного, но чутье фантастическое. Гляжу, снимает с пояса фонарик, начинает исследовать пещеру. Я позабыл всю свою неприязнь. Шепчу: «Давай, давай! Ищи! Горячо!» Победа совсем близко. Азарт бешеный! Не в призовой сумме даже дело. Хотя и в ней, конечно, тоже».

«И чего, нашла?! И вы на вашу долю у нас квартиру купили, да? Здорово!»

Креативщик протянул руку и, невзирая на темноту, очень точно щелкнул девочку по лбу.

«Не перебивай! „Квартиру купили“. Это, по-твоему, кошмар? Нет, деточка. К кошмару мы еще только подбираемся… Я на секунду отвлекся от мониторов. Вдруг – жуткий вопль. Олеся, совершенно по-детски, безо всякой ненормативной лексики, орет: „Мамочка! Что это?!“

Луч ее фонарика светит куда-то вниз, прыгает.

Там на земле лежит страшное. Человеческие останки. Я как увидел пустые глазницы, ощеренные зубы – сам содрогнулся.

А вокруг хохот. Вся съемочная группа ржет – пополам складывается.

Видеоинженер мне со смехом объясняет, что у них там по сценарию лежит скелет, который в левой руке держит отрубленную правую.

Олеся тоже сообразила, что к чему. Не такая уж, выходит, дура.

– Козлы! – говорит. – Ничего я не испугалась! – И дальше соображает. – Ага! Раз трупак подложили, значит, тут где-то! Йес! Я круче всех!

И давай во все стороны фонариком светить.

Вдруг режиссер говорит:

– Ребята, чего-то я не понял. Девчонка находится в правой части пещеры, так? А скелет бутафорский должен быть слева, возле каменных глыб. – Зовет помощника, который киноновеллу снимал. – Стас! Вы что, перепутали? Не туда Семенчука положили?

Помощник ему:

– Ничего мы не перепутали. Сам клал.

Он, между прочим, один из всех не смеялся.

– И вообще, – говорит, – это не наш скелет. Наш чистый, одни кости, а это какой-то труп обглоданный. Восемь дней назад, когда мы заканчивали аппаратуру устанавливать, не было в правой половине ничего такого…

Стало у нас в аппаратной тихо.

И тут кто-то ахнул:

– Глядите, там еще человек!

Точно! За силуэтом Олеси вдруг возникает голубоватая тень. Полусогнутая, крадущаяся.

Все сгрудились у монитора.

– Кто это? Там никого не может быть!

Места вокруг действительно глухие. До ближайшего поселка 200 километров. Режиссер шипит:

– Камеру на фокус! Ближе, ближе!

Дают второго человека, максимально крупный план. Лица не разглядеть, но видно, что мужчина. Волосы ежиком, вместо глаз два мерцающих пятна. Это обычный эффект инфракрасной съемки, но впечатление – мороз по коже.

– Что это у него? Опусти!

Мужчина в чем-то темном, но слева на груди белый прямоугольник. И там какие-то буквы и цифры.

Я, как дурак, спрашиваю:

– Это у него лейбл?

А режиссер хвать ассистента за грудки.

– Звони по спутнику в область! Управление внутренних дел мне! Живо!

Тот:

– Я номер не знаю.

– Узнай!

Он один из нас из всех не растерялся. Режиссер есть режиссер.

Связался с хромым оператором, пока ассистент дозванивался. Давай, говорит, Коля, хромай обратно к утесам. Ты ближе всех. Объяснил, в чем дело и как найти пещеру.

– Внутрь не лезь.