Крещенские гадания   ::   Лузина Лада

- Да у Уальда по всем произведениям напиханы лорды и милорды, которые любят только себя! В кого, по-твоему, был влюблен Дориан Грей? Он был такой же нарцисс, как и ты...

- Уальд был не нарцисс, а гомосексуалист.

- Какая разница? - громким шепотом парировала Танька. - Нормальная любовь - мужчины к женщине и женщины к мужчине - это тяга к противоположности. А гомо все противное - считает противным. Ему хочется такого же, как он. То есть, по сути, себя самого и хочется.

Я несколько офигела. Теория, следовало признать, была весьма оригинальной.

- И знаешь, почему Уайльд так плохо кончил? - продолжала Танька, горячась, и, незаметно для себя, переходя с громкого шепота на тихий крик. Потому что он, также как и ты, не разобрался, кого он любит на самом деле. Что его гомосексуализм - всего лишь недоразвитая форма нарциссизма.

- Это по другому называется аутоэротизм, - задумчиво констатировала я, припоминая содержание злополучного психологического словаря. (Рядом на полке стоял "Словарь современного секса", где упоминались и такие замысловатые формы любви к себе, как аутоиррумация и аутопедерастия - в процессе которых следовало изогнуться так, чтобы удовлетворить себя самому. Но, по-моему, на это были способны только акробаты).

- Девушки, можно потише! - раздалось возмущенное шипение сзади.

- Спасибо бы сказали, - ни мало не смутившись, фыркнула Танька. Уайльда вы еще сто раз услышите, а такого больше никогда.

- Вы ведете себя неуважительно по отношению к писателю... - злобно взвизгнула тетка в морковном платье, оказавшаяся Таниной соседкой справа.

- Ну знаете!.. Уайльд был тот еще писатель. Он и сам бы про такое с интересом послушал, - завелась подруга.

- Да слушать вас противно! Постеснялись бы! - Сзади уже орали.

Кто-то возмущенно ткнул меня в спину, вышибая из ступора.

- Люди совершенно правы! - подала голос я. - Никакая я не лесбиянка и не нарцисситка!

- А кто девушку глазами чуть не трахнул? - азартно подхватила тему Танька.

- Девушки, мы вас сейчас выведем!

Я развернулась на девяносто градусов к сидящим за нами в поисках поддержки.

- Да вы послушайте, что она говорит. Какая я лесбиянка! Сама она лесбиянка!

- Может быть, - неожиданно весело согласилась Танька. - Я заметила, что последнее время мужчины меня совсем не возбуждают.

- Что?!!! - Я аж отпрянула от удивления. - Тебя?! И давно?

- Уже несколько дней, - гордо продекламировала подруга.

К нам со всех ног неслась дебелая билетерша.

- Так, пошли отсюда, если не умеете вести себя культурном месте... Пошли... пошли вон из зала, - грозно закудахтала она, вцепившись в Танькино плечо. - Идите отсюда, мудачки... - Видимо, постоянный контакт с культурой сказался на ней крайне мало.

- И впрямь, Валька, пошли отсюда. А то это не спектакль, а нудота, вызывающе громко объявила подруга.

Я послушно попыталась обуться (едва лишь в зале погас свет, я скинула предательские туфли, освободив свои умирающие пальцы). Ступни взвыли болью, категорически отказываясь втискиваться обратно в "лодочки", которые внезапно стали меньше на два размера.

Мне сразу страшно захотелось досмотреть спектакль до конца. Но подобного шанса Таня мне, увы, не оставила.

- Наш талант здесь все равно никто не ценит. Другие бы поблагодарили за то, что их хоть кто-то развлекает. А эти... - презрительно завершила она свою тираду, без стеснения перекрикивая актеров, и, походя стряхнув со своего плеча билетершу, направилась к выходу, независимо виляя бедрами.

Я встала и поплелась за ней босиком, прижимая туфли к груди и сопровождаемая осуждающими взорами.

Уже у двери, меня цапнул за руку какой-то донельзя возбужденный потный мужичонка и с живейшим интересом спросил:

- Девушка, что, правда мужчины не возбуждают?

* * *

- Чего на тебя нашло? - уныло поинтересовалась я, выходя на крыльцо театра.