Крик совы (Семья Резо - 3)   ::   Базен Эрве

О мой отец! Вы, который так гордились своим "чисто буржуазным родом, насчитывающим уже три века", своей фамилией, "почитаемой даже на набережной Конти [на набережной Конти находится Французская академия] и в известном смысле ни в чем не уступающей дворянским фамилиям, украшенным частицей де...", интересно, стали бы вы сегодня утверждать, что "цветная раса прерывает родословную"? Ведь мой старший брат Фред, который долго бедствовал, стараясь пристроиться в разных местах, в конце концов каким-то образом очутился на острове Реюньон, откуда через несколько лет вернулся с мулаткой Амандиной Гомес и маленьким квартероном... Ну а сын Фреда, никому не известного мелкого служащего какого-то банка в Монлери, снимающего жалкую лачугу в Лонпоне, его старший отпрыск, "главный наследник имени и герба", которого зовут Жак, как и его покойного деда, окончательно скатится в низы общества.

Марсель, помеченный от меня слева, наоборот, позаботился о том, чтобы в жилах его детей текла голубая кровь: наш Кропетт, ставший студентом Политехнического института, потом артиллерийским офицером, женился на Соланж де Кервадек, племяннице кардинала. Откупившись от службы в государственном учреждении он стал инженером, а потом генеральным президент-директором brain-trust [мозговой трест (англ.)] (раз уж теперь выражаются так), находящегося в Пеке и специализирующегося в области engineering [глобальное изучение какого-нибудь промышленного проекта во всех его аспектах: техническом, экономическом, финансовом и социальном, координирующее отдельные исследования различных групп специалистов (амер.)]. Единственный и безусловный наследник своей крестной матери, баронессы Сель д'Озель, наследующий игорный дом от еще трех благочестивых теток, завещавших ему свое состояние (за вычетом 15%, предназначенных на благотворительные цели - в качестве пропуска, который они предъявят у райских врат апостолу Петру), Марсель, что называется, хороший муж, хороший отец, хороший христианин с хорошими доходами, еще округлившимися благодаря доходам его жены, которая вознаграждает его тем, что, в лучших традициях героического материнства, сама округляется в среднем каждые два года. "Да это не дом, а какой-то крольчатник!" - говорят, воскликнула матушка после появления девятого отпрыска. У меня там есть и племянницы, и племянники, но тут уж моя генеалогия не полна. Я знаю только Луи, Розу, Эмэ, остальные - безымянное скопище, но скопище детей воспитанных, крещеных, которым читают нравоучения, которые обращаются к родителям на "вы"... Словом, настоящие Резо! Фирма внушает доверие.

Между этими двумя ветвями - я со своим семейством. Я нахожусь в серединке, но по чистой случайности: о чем бы ни шла речь, я никогда не мог и не старался где бы то ни было устраиваться. Сбежав из Общества ("о" заглавное), из того общества, которое уже не осмеливается назвать себя "хорошим", продолжая, однако, считать себя таковым, я не примкнул ни к какому другому. Я человек деклассированный: всем этим браминам, этим крупным буржуа, я предпочел неприкасаемых; однако же последние мечтают о бесклассовом обществе и смотрят на меня как на перебежчика, не способного смыть с себя первородный грех. К счастью, с некоторых пор нас стало много: те, кто поднимается по социальной лестнице, и те, кто спускается по ней, все оказываются в одном мешке... И тут за отсутствием классового критерия мгновенно появляются другие классификации: теперь смотрят, у кого сколько денег, кто какую занимает должность, какая у кого ванна, какой марки машина - ведь в этих приметах благополучия и заключено очарование нашей эпохи... Но пойдем дальше.