Кукольник   ::   Кортес Родриго

Последний раз такое случилось полтора года назад, в декабре сорок пятого, как раз перед рождественскими праздниками. Тогда отосланный на перевоспитание здоровенный негр задушил Джека Слоуна — пожалуй, самого известного в округе «объездчика» строптивых рабов.

Собственно, Слоун сам был виноват в таком исходе. Шериф Айкен видел этого негра за сутки до убийства и прямо предупредил Джека, что тот не справится. Более того, Айкен предложил услуги своего старого опытного констебля, но Слоун сразу насупился, увел разговор в сторону, а на следующий день было уже поздно.

Убийца, разумеется, пустился в бега, но собаки держали след хорошо, и его тем же вечером взяли, вернули на ферму Слоуна, приковали к дереву и на глазах у остальных собранных на перевоспитание со всего штата дерзких рабов обложили хворостом и подожгли.

Обычно такой показательной казни хватало как минимум на пару лет — ни побегов, ни отказов, ни малейшего ослушания. Даже констебль начинал жаловаться, что пороть некого. И вот — на тебе!

«Не-ет… это не черный, -покачал головой шериф. — Они после того случая как мыши затихли!»

Предположение, что за убийством стоит белый, а негр если и был, то лишь исполнил приказ, напрашивалось само собой. Вот только ясности и эта версия не вносила. Кто-кто, а уж Айкен знал: врагов среди горожан и соседей у Лоуренса не было. Никогда. А значит, все равно придется начинать с черных.

Шериф брезгливо потрепал все еще всхлипывающего управляющего по плечу, отодвинул его в сторону, тщательно укрыл и тело, и пропитавшую землю кровь одеялом и только тогда повернулся в сторону флигеля для прислуги и гаркнул:

— Сесилия!

Дверь флигеля хлопнула, и тучная черная кухарка, колыхая необъятным задом, засеменила в сторону белого начальства. Подбежала и — пепельно-серая от испуга — подобострастно оскалилась:

— Да, масса шериф.

— Это ведь ты тело обнаружила?

— Да, масса шериф… — вытаращила глаза толстуха.

— А шум или крики ночью слышала?

— Нет, масса шериф.

— А кто-нибудь из прислуги этой ночью из дома отлучался? Из чужих никто не приходил?

Сесилия испугалась еще больше.

— Я не знаю, масса шериф! Я спала всю ночь… Я правда не знаю!

Шериф недовольно крякнул. Ясно, что искать убийцу в самом доме бессмысленно. Сэр Лоуренс отбирал свою прислугу весьма пристрастно, хотя сколько-нибудь дерзкий раб долго здесь не задерживался — сразу отправлялся на плантацию. Но точно так же шериф Айкен знал, что юные, гибкие, как плеть, и сильные, как дикие кошки, мулатки, коими так любил окружать себя сэр Джереми, один черт предпочитали своих… а значит, есть шанс, что этой ночью кто-то куда-то бегал, а может быть, и что-то видел. И начинать нужно было с этой светленькой… как ее? Ах да — Джудит!

Оставив застывшего над одеялом управляющего преданно хлюпать носом, шериф в сопровождении кухарки неторопливо двинулся в сторону господского дома, толкнул дверь, прошел мимо замершего в поклоне старого черного Платона в гостиную и вдруг всплеснул руками: «Черт! Как же я про парнишку забыл?!»

— Где сын сэра Джереми? — повернулся он к Платону.

— В кабинете, масса шериф, — еще ниже склонил старик курчавую седую голову.

Шериф секунду помялся, но все-таки спрашивать у раба, как там себя чувствует младший Лоуренс, не стал. Тяжело поднялся по устланной ковром лестнице на второй этаж, миновал несколько темных дубовых дверей, подошел к кабинету, решительно толкнул дверь и замер.

Пятнадцатилетний Джонатан сидел за отцовским столом и, тупо уставясь на висящий на стене кабинета отцовский поясной портрет, раскачивался: вперед, назад, вперед… и снова назад.