Кыся в Америке (Кыся - 3)   ::   Кунин Владимир

Дескать, я Человек пожилой, и несмотря на ежедневную зарядку и нерастраченность желаний, сил у меня не так уж много, а к тому же я всю жизнь писал короткие киносценарии - не больше семидесяти пяти страниц на пишущей машинке, а тут впятеро больше, и я от вас, уважаемый мистер Мартын-Кыся Плоткин, просто-напросто устал!

Да ради Бога! Елки-палки, кто тебя держит?!.. Вообще-то я с Куниным на "ВЫ", это у меня уж так сорвалось на нервной почве. Извиняюсь...

Однако мой литературный обработчик господин Кунин Владимир Владимирович считает, что фраза Тимура: "СО ВСЕМ ОСТАЛЬНЫМ У НАС ТЕПЕРЬ ВСЕ В ПОРЯДКЕ..." - это конец МОЕЙ книги. А вот я, например, этого не считаю!

В конце концов, уважаемый ВэВэ, Читатель, с которым вы так пошловато заигрываете и откровенно метете перед ним хвостом, дочитав эту книгу до фразы Тимурчика, вправе узнать, что со всеми нами произошло дальше!..

Поэтому: не хотите продолжать писать книжку - не нужно. Отойдите в сторонку и не мешайте. Я это сделаю сам!

За время общения с вами я стал достаточно соображать в том, прямо скажем, непритязательном виде литературы, на который вы сменили свой бывший опыт профессионального киносценариста, а посему я - Кот Мартын-Кыся Плоткин-Истлейк фон Тифенбах, собственнолапно и лично продолжу изложение некоторых небезынтересных подробностей, которые я считаю необходимыми в этой (подчеркиваю!) МОЕЙ книге. - Ну, разве кому-нибудь не интересно будет узнать, что теперь у нас у ВСЕХ совершенно другая квартира?

В том же самом Квинсе, на той же Шестьдесят пятой, в том же доме, но выше этажом - как раз над квартирой мистера Бориса Могилевского.

Квартира огромная! Пять комнат. Наша с Тимурчиком - раз. Гостиная с камином и гигантским телевизором "Мицубиси" - два, комната для всяких служебных и личных занятий лейтенанта полиции Рут Истлейк - три. Кабинет литератора Александра Плоткина - четыре. И их общая спальня с Рут - пять!

Ну как грандиозно драматургически я выстроил этот абзац?!! На порядок лучше, чем это сделал бы сам В. Кунин. Заметьте, в этом абзаце - все! После его прочтения никому не нужно объяснять, что теперь мы все четверо - одна русско-американскоеврейская семья, пользующаяся любовью соседей по дому и кварталу и уважением среди коллег, Котов и дружественных Крыс. О Кошках я не говорю. Кошки - те вообще в отпаде!

Обязательно следует вспомнить, что в портфельчике, который мы с Ларри привезли из Вашингтона в Нью-Йорк, уже совершенно фантастическим образом оказалось письмо из Нью-Йоркской Публичной Библиотеки. Мистера Александра Плоткина приглашали на угол Пятой авеню и Сорок второй улицы Манхеттена, в отдел славистики Нью-Йоркской Публичной библиотеки, для переговоров о работе в русском секторе отдела славистики в качестве штатного сотрудника с годовым начальным окладом в сорок восемь тысяч долларов и сохранением всех административных льгот, полагающихся государственным служащим по законам Соединенных Штатов Америки.

Я тут же вспомнил памятник тому толстому и неопрятному старику в Летнем саду Петербурга - старик, кажется, тоже служил библиотекарем, и одновременно мне в голову пришла печальная и поучительная история бывшего сотрудника Нью-Йоркской Публички Кота Хемфри, павшего жертвой собственного тщеславия и неосмотрительности. Помню, я еще тогда сказал Шуре:

- Только, умоляю тебя, не соглашайся там сниматься в какой-либо рекламе! Государственным служащим это категорически запрещено. Вышибут в два счета!

Было и еще одно неслабое письмишко из какогото там жутко важного "Паблишингхауза" - издательства! Они успели ознакомиться с некоторыми работами мистера А. Плоткина в российской периодической печати и предлагают мистеру Александру Плоткину самому составить сборник своих очерков и рассказов для издания их отдельной книгой именно в их издательстве.