Лавка чудес   ::   Амаду Жоржи

Майор драматическим жестом вскинул руки:

– Все это очень хорошо, дамы и господа! Все эти торжества в честь местре Аршанжо, проведенные в декабре месяце и собравшие цвет баиянской интеллигенции, – все это правильно, чудесно, но…

– Если сейчас поднести к его рту зажженную спичку, вспыхнет пламя… – шепнул президент Института губернатору, но по лицу его было видно, что он испытывает к оратору огромную симпатию: сиплый голос майора Дамиана де Соузы и крепкий водочный перегар, которым он дышит, в тысячу раз приятнее, чем лицемерная речь и зловещий взгляд трезвенника Батисты.

Простерев руки, майор перешел к заключительной части своего выступления, в голосе его послышались слезы:

– Столько собраний, речей, столько похвал Педро Аршанжо, который их заслужил, он заслужил и большего, – но есть и обратная сторона медали! Члены семьи, потомки Педро Аршанжо, плоть от плоти его, прозябают в крайней нищете, погибают от голода и холода. Как раз здесь, добросердечные дамы и господа, в этом пышном праздничном зале, страдает близкая родственница Аршанжо, мать семи детей, ожидающая восьмого, вдова, оплакивающая горячо любимого мужа, ей нужны врач, больница, деньги, чтоб прокормить детей… Здесь, в этом зале, где воздавалось столько хвалы Педро Аршанжо, здесь… – Он указал на мулатку: – Встаньте, дочь моя, поднимитесь, пусть все видят, в каком состоянии находится близкая родственница бессмертного Педро Аршанжо, нашей славы и гордости, славы Баии, Бразилии, славы родины!

Мулатка поднялась с кресла и стояла потупившись, не зная, куда девать руки: огромный живот, стоптанные каблуки, ветхое платье – олицетворение крайней нужды. Чтобы разглядеть ее, многие вставали.

– Дамы и господа, я прошу у вас не хвалебных эпитетов, прошу пожертвовать обол этой бедной женщине, в чьих жилах течет кровь Аршанжо!

Спустившись с трибуны, Дамиан пошел по залу со шляпой в руке. Начал с президиума и до последнего ряда не пропустил никого.

– Этим примерным актом христианского милосердия мы заканчиваем наше собрание, – объявил губернатор, а майор высыпал в подол смущенной мулатке содержимое шляпы: целый ворох ассигнаций разного достоинства. Покончив с этим, взял под руку Арно Мело:

– Послушай, друг любезный, не угостишь ли пивом, горло пересохло, сил нет, а я без гроша.

Они направились в бар «Мужской разговор». С ними – Ана Мерседес. Она наконец бросила якорь в бухте популяризации и рекламы и шла об руку с Арно Мело. Оказалась неоценимым сотрудником по налаживанию контактов, перед ее аргументами не мог устоять ни один клиент. На улице Арно обратился к майору:

– Разрешите, я ее поцелую, а то битых три часа не ощущал вкуса ее губ и, выслушав столько вздора, стражду и пропадаю.

– На здоровье, милый мой, отведи душу, но побыстрее и не забудь про пиво. А потом, если хочешь, я укажу вам очень приличный дом, где бывал сам Аршанжо.

Зал понемногу пустел. Профессор Фрага Нето, усы и бородка которого поседели, но нрав оставался задиристым и боевым, подошел к несчастной родственнице Педро Аршанжо.

– Я дружил с Аршанжо, дитя мое, но не знал, что у него была семья. Чья вы дочь и кем ему приходитесь?

Еще не оправившись от смущения, крепко сжимая в руках простенькую сумку, куда она запихала деньги – первый раз в жизни видела столько! – мулатка подняла глаза на подошедшего к ней любопытного старика:

– Сеньор, я не знаю. И с этим самым сеу Аршанжо я не знакома, не ведаю, кто он такой, вот здесь только о нем и услышала. А насчет остального не сомневайтесь, все верно: нужда, малые дети, ну, не семь, а четверо-то есть, вот что, да и муж мой не помер, а ушел и оставил меня без гроша… Что ж мне было делать? Я пошла к майору просить помощи, нашла его в баре «Триумф», а он говорит, нет, мол, у меня денег, но пойдем, я знаю, где тебе помогут. Вот и привел меня сюда…

Женщина улыбнулась и пошла к выходу, поводя бедрами, хоть ей и мешал живот, и слегка вразвалку, как покойный Аршанжо.

Профессор Фрага Нето улыбнулся ей в ответ, покачал головой.