Ледоход   ::   Горький Максим

- Пожалуй - потонем,- тихонько сказал мордвин, поглядывая налево в синюю муть вечера.

Но вдруг - точно пожалев нас - огромная чка уперлась концом в берег, полезла на него, ломаясь, хрустя, и встала

- Беги-и! - яростно закричал Осип.- Валяй во всю мочь!..

Прыгнул на чку, поскользнулся, упал и, сидя на краю льдины, заплескиваемый водою, пропустил всех мимо себя - пятеро убежали на берег, толкаясь, обгоняя друг друга. Мордвин и я остановились, желая помочь Осипу.

- Бегите, щенки свинячьи, ну!..

Лицо у него было синее и дрожало, глаза погасли, рот странно открылся.

- Вставай, дядя...

Он опустил голову.

- Ногу я сломил будто... не встать...

Мы подняли его, понесли, а он, закинув руки на шеи нам, ворчал, щелкая зубами:

- Утопнете, лешманы... ну, слава те богу, не попустил, батюшко... Глядите - троих не сдержит, шагай осторожно! Выбирай, где лед снегом не покрыт, там он тверже... бросить бы вам меня!..

Заглянул прищуренным глазом в лицо мне и спросил:

- А книжка-то грехов наших, поди, вовсе размокла у тебя, пропала, а?

Когда мы сошли с куска льдины, навалившегося на берег, раздавив в щепы какую-то барку, вся часть льда, лежавшая в воде, хрустнула и, покачиваясь, захлебываясь, поплыла.

- Ишь ты,- одобрительно сказал мордвин,- поняла дело!

Мокрые, иззябшие и веселые, мы на берегу, в толпе слободских мещан; Боев и солдат уже ругаются с ними, мы кладем Осипа на какие-то бревна, он весело кричит:

- Ребя, а книжка-то решилась, размокла ведь...

Эта книжка - точно кирпич за пазухой у меня; незаметно вынув, я швыряю ее далеко в реку, и она шлепается о темную воду, как лягушка.

Дятловы помчались в гору - в кабак за водкой, бегут, колотят друг друга кулаками и орут:

- Р-ря!

- Их ты-и!..

Высокий старик с бородою апостола и глазами вора убежденно говорит над моим ухом:

- А за то, что вы взбулгачили народ мирный, надо бы вас, анафемов, по мордам...

Боев, переобуваясь, кричит:

- Чем мы вас потревожили?

- Христиане тонут,- ворчит солдат, еще более охрипший,- а вы что делали?

- А что нам делать?

Осип лежит на земле, вытянув ногу, и, щупая полушубок дрожащими руками, жалуется тихонько:

- Ах, мать честная, как измочился... Спорчена одежа на нет... а - года не носил!..

Стал он маленький, сморщился и словно тает, лежа на земле, становясь всё меньше.

Вдруг, приподнявшись, он сел, охнул и злым, высоким голосом заговорил:

- Понесли вас беси, дураков,- в баню, в церковь, вишь ты! Чертогоны!.. Туда же... Не проживет бог без вас свой праздник... На смерть наткнулись было... одежу всю спортили, чтоб вас рОзорвало...

Все переобувались, отжимали одежу, устало сопя, охая, переругиваясь с мещанами, а он кричал всё горячее:

- На-ко, что удумали, окаянные! Баня им надобна... вот,- полицию бы, она бы вам показала баню...

Кто-то из мещан услужливо сказал:

- За полицией послано...

- Ты - что? - закричал Боев Осипу.- Ты зачем притворяешься?

- Я?

- Ты!

- Стой! Это как же?

- Кто подбил народ, чтоб идти, а?

- Кто?

- Ты!

- Я?

Осип задергался, точно в судороге, и сорвавшимся голосом повторил:

- Я-а?

- Это совсем верно,- спокойно и внятно сказал Бу-дырин.

Мордвин тоже подтвердил, тихонько, печально:

- Ей-богу, ты, дядя Осип!.. Ты забыл...

- Конешно, ты заводчик делу,- угрюмо и веско крикнул солдат.

- За-абыл он! - яростно кричал Боев.- Как же, забыл! Нет, это он пробует, нельзя ли свою вину на чужую шею хомутом одеть, знаем мы!

Осип замолчал и, прищурив глаза, оглядел мокрых, полуодетых людей...

Потом, странно всхлипнув - смеясь или плача - дергая плечами и разводя руки, стал бормотать:

- А ведь - верно... и впрямь - моя затея-то... скажи на милость!

- То-то! - победоносно крикнул солдат.

Глядя на реку, кипевшую, как просяная каша, Осип, сморщив лицо и виновато спрятав глаза, продолжал:

- Прямо - затмение...