Лента Mru   ::   Смирнов Алексей Константинович

Он слился с левым флангом, которому предстояло атаковать фасад: в незапамятные времена избушка отведала русского духа и, подавившись при повороте, поворотилась к лесу не передом и не задом, но боком.

Предводитель отделился от бойцов, пробежал чуть дальше, притормозил и взялся делать яростные жесты. Короткими махами, сложив указательный палец со средним, он подсказывал отряду направление движения. Черные тени бежали направо, как мальчики, и налево, как девочки. Командир дернул плотную шапочку вниз, после чего сделался неотличим от обычных автоматчиков. Сверкая глазами, он первым пересек дремучий за ненадобностью огород и подбежал к крыльцу, которое, конечно же, намеренно никто не чинил, чтобы оно скрипело и предупреждало об опасности. Командир привалился к двери ухом, пробившимся сквозь специальную прорезь в шапочке: мертвая тишина. Ухо мгновенно отсырело, в него поползла озабоченная мокрица. У нее были важные сведения. Ей давно не терпелось рассказать, что горница, что бы о ней ни думали, на самом деле полна людей, которые, в количестве семерых человек, разместились по лавкам и приготовились к бою. Восьмой же человек, самый опасный, стоит посреди комнаты и готовит неприятный сюрприз.

Информация была настолько безотлагательной, что мокрица, не доверяя обманчивым барабанным косточкам, намеревалась передать эти сведения лично, непосредственно в мозг. Командир отклеился от двери, раздраженно запихнул в ухо палец ровно настолько, насколько позволила обрезанная перчатка; провернул его там и вытер о камуфляж.

Поэтому во всем дальнейшем виноват был он, и только он.

— Ну, Ладушкин, ты сам напросился, — шепнул командир. Он дал отмашку и выбил дверь, почти не затратив на то мускульного усилия.

В ту же секунду вспыхнул свет, и бойцы, ворвавшиеся в горницу, обнаружили там видного террориста, бородатого и усатого Семена Ладушкина, который стоял отдельно с напруженной гранатой в правой руке. Снаряд был похож на позеленевший от времени шоколадный снежок. К животу Семена Ладушкина был примотан вчерашний, как показалось командиру, батон в неблагодарной роли шахидского пояса.

Левая рука террориста рассеянно поигрывала красивыми проводами.

— Стоять! — Семен Ладушкин осклабился. — Ложи стволы на пол!

Вбежавшие споткнулись и растерянно замерли. Ладушкин начал пятиться к окну, и командир задал себе вопрос, когда же это успели распахнуть створки, и почему он прозевал.

— Всех подорву, — предупредил Ладушкин, видя, что командир дернулся вперед. — Ложи ствол, ментяра! Зарежу, — добавил он неуверенно.

— Тебе все равно не уйти, — быстро заговорил командир и стал медленно нагибаться, как будто принял решение подчиниться и выполнить грубое требование. — Дом окружен. Тебя возьмут в огороде.

— Попробуйте, — улыбнулся Семен Ладушкин. Его благородное тонкое лицо с печальными глазами, подернутыми восточной дымкой, неприятно исказилось, являя собравшимся подлинный облик бандита. Не выпуская гранаты, Ладушкин погладил себя по окладистой бороде. — Может, и возьмешь. Это как посмотреть. К ангелам-то вместе полетим.

Он сел на подоконник и перебросил ноги в темноту. Испуганные кузнечики притихли.

Подручные Ладушкина, не выдержав напряжения, начали подниматься с лавок и боком перемещаться к окошку. Ладушкин вновь улыбнулся прощальной улыбкой.

— Скажи мне, где Ярослав, и всем дам уйти, — хрипло сказал командир.

Ладушкин принял гранату в ослепительные зубы и показал командиру средний палец: жест, которому он научился из западного кино.

— Огонь! — заорал командир, вмиг распрямился и вскинул автомат.

Ладушкин перевалился в ночь и замелькал белым заполошным пятном. Командир, не заботясь о творившемся сзади, утвердился на подоконнике и открыл стрельбу. За его спиной разразилась буря.