Брайтон бич авеню   ::   Молчанов Андрей

Три месяца болтался в Италии в ожидании визы, откуда наконец был переправлен в Big Apple, столицу мира.

На нью-йоркском телевидении Адольфа Бернацкого не заждались, да и сам он туда не стремился, поскольку превосходно сознавал, что со словарным запасом из двадцати слов, включая два нецензурных, нулевым знанием местных условий и техники никакой конкуренции операторам-янки не составит. Такого же мнения придерживались служащие благотворительной организации, занимавшейся беженцами, посоветовав ему скорее получить водительскую лицензию четвертого класса, дающую право на работу, далее держать экзамен на водителя такси и на том в жизни остановиться.

Бытие Адольфа Бернацкого в Америке смело можно назвать цепью больших и малых приключений.

Вначале был поселен он в доме религиозного еврея по имени Сруль Спазман, приинят с отеческой лаской, но уже через час выдворен из дверей под проклятия хозяина: простодушный Алик, купив в магазине свинину, начал ее жарить, осквернив тем самым благочестивое жилище.

Не повезло и с последующим пристанищем: шестидесятилетняя хозяйка, страшная, как чумная крыса, положила на квартиранта глаз, однако Алик предпочитал тратить пособие на красивых и молодых проституток, чем вызвал ревнивый хозяйский гнев, лицемерно облеченный в высоконравственную отповедь, и пришлось перекочевать Адольфу на иное место жительства, к иному хозяину.

На несчастье Алика, тот оказался гомосексуалистом и к своей точке зрения на взаимоотношения полов после совместной пьянки попытался жильца силой склонить, однако получил удар в плечо, после чего угодил в госпиталь. Нанесен же удар был кухонным ножом.

Таким образом, для благотворительной организации Адольф Бернацкий оказался клиентом тяжелым и неудобоваримым, как ему напрямик и сообщили, лишив одновременно всяческой помощи.

Казалось бы – крах! Но Алик не унывал.

Скоренько отправился он в магазин, расположенный в центре религиозного еврейского квартала, где, поблуждав между ломящихся от товаров полок, напихал за пазуху, не очень-то таясь от охраны, всякой всячины долларов на тридцать. У выхода его вежливо задержали частные детективы и препроводили в подсобку.

Не возражая, Алик выложил краденое, позволил себя сфотографировать, но когда ему предложили проваливать и более в данный магазин не соваться, возразил: дескать, это как?! – он – вор, преступник, почему не вызвана полиция?

Детективы и любопытствующие продавцы, услышав такое заявление, уставились на Адольфа с недоумением, высматривая на лице его черты нездоровой психики.

– Двигай, парень, отсюда, двигай, – сказал неуверенно один из детективов. – Go and be cool! [1]

– Хочу полицию! – произнес Алик настойчиво.

Явился хозяин магазина. Борода, какие-то шнурки торчат из-под полы старомодного сюртука, религиозная тюбетейка… Хозяин был в районе человеком почитаемым.

Заподозрив в желании вора обязательно установить контакт с полицией некую тонкую провокацию, он принял парадоксальное решение, предложив Бернацкому взять все, что тот похитил, уйти и отныне никогда сюда не наведываться.

– Хочу полицию! – повторил Алик упрямо.

– В чем дело?! – всерьез занервничал хозяин, не зная, как вытолкать настойчивого вора.

И Алик изложил, в чем дело. И про свинину рассказал – о ней, как о мясе грязном, он, выросший в голодной большевисткой России, даже и не подозревал; и о сексуально озабоченной старухе поведал, и о педерасте с ножевым ранением, и о бессердечности благотворящих чиновников…

– Так что – зовите полицию! – закончил убежденно.