Лёд   ::   Сорокин Владимир Георгиевич

Боренбойм нащупал широкую клавишу выключателя. Нажал. Сразу вспыхнул свет во всей пятикомнатной квартире. И зазвучала музыка: Леонард Коэн, «Сюзанн».

– На колени, – мужчина ткнул Боренбойма пистолетом между лопаток.

Боренбойм опустился на бежевый коврик.

– Руки назад.

Он выпустил портфель. Протянул руки назад. На запястьях щелкнули наручники. Мужчина стал обыскивать карманы Боренбойма.

– Деньги в кабинете в столе. Около двух тысяч. Больше нет, – пробормотал Боренбойм.

Мужчина обыскивал его. Достал из карманов бумажник. Мобильный телефон. Золотую зажигалку «GUCCI».

Все положил на пол.

Открыл портфель: деловые бумаги, две курительные трубки в кожаном футляре, банка с табаком, сборник рассказов Борхеса.

– Встать, – мужчина взял Боренбойма под руку.

Боренбойм встал. Покосился на незнакомца.

Мужчина: 36 лет, невысокий, крепкого телосложения, блондин, голубые глаза, короткая стрижка, тяжелое лицо, полоска светлых усов, стального цвета плащ, светло-серый шарф, черный кожаный рюкзак за спиной.

– Вперед, – мужчина ткнул Боренбойма пистолетом.

Боренбойм пошел вперед. Миновали первую гостиную с круговым аквариумом и мягкой мебелью. Вошли во вторую. Здесь стояла низкая японская мебель. На стенах висели три свитка. И плоский телевизор. В углу стоял музыкальный центр. В виде черно-синей пирамиды.

Мужчина подошел к пирамиде. Посмотрел:

– Как вырубить?

– Вон пульт, – Боренбойм мотнул головой в сторону низкого квадратного стола. Черно-синий пульт лежал на краю.

Мужчина взял. Нажал кнопку «POWER». Музыка прекратилась.

– Сидеть, – он нажал на плечо Боренбойма. Усадил на низкое сиденье с красной подушкой.

Убрал пистолет в карман. Снял рюкзак. Развязал. Достал молоток и два стальных альпинистских костыля.

– Какие стены в доме?

– В смысле? – напряженно моргал бледный Боренбойм.

– Кирпич, бетон?

– Кирпичные.

Мужчина сдернул со стены два свитка. Примерился. И в три удара вбил костыль в стену. На уровне своих плеч. Отошел от него метра на два. И вогнал второй костыль. На том же уровне. Потом достал мобильный. Набрал номер:

– Все в норме. Давай. Там открыто.

Вскоре в квартиру вошла Дибич: 32 года, высокая, худая, широкоплечая, блондинка, голубовато-серые глаза, жесткое костистое лицо, серовато-синее пальто, синий берет, синие перчатки, сине-желтый шарф, продолговатая спортивная сумка.

Осмотрелась. Мельком глянула на сидящего Боренбойма:

– Хорошо.

Мужчина достал из рюкзака веревку. Разрезал ножом пополам.

Они подняли Боренбойма. Сняли с него наручники. Стали снимать пиджак.

– Вы по-человечески можете сказать, что вам нужно? – спросил Боренбойм.

– Пока не можем. – Дибич взяла его правую руку, обвязала веревкой.

– Я не храню деньги дома.

– Нам не нужны деньги. Мы не грабители.

– А кто вы? Страховые агенты? – Боренбойм нервно усмехнулся. Облизал сухие губы.

– Мы не страховые агенты, – серьезно ответила Дибич. – Но ты нам очень нужен.

– Для чего?

– Расслабься. И ничего не бойся.

Они привязали его за руки ко вбитым в стену костылям.

– Вы садисты? – Боренбойм стоял. С разведенными в стороны руками.

– Нет. – Дибич сняла пальто. Под ним был синий костюм в тончайшую полоску.

– Чего вам надо? Какого хера? – Голос Боренбойма сорвался.

Мужчина залепил ему рот клейкой лентой. Дибич расстегнула сумку. В ней лежал продолговатый мини-холодильник. Она открыла его. Вынула ледяной молот.

Мужчина расстегнул Боренбойму жилетку и рубашку. Разорвал майку. Внезапно Боренбойм ударил его ногой в пах. Мужчина согнулся. Зашипел. Опустился на колени:

– Мудак…

Дибич ждала. Оперлась на молот.

– Ой, блядь… – морщился мужчина.

Дибич подождала немного. Посмотрела на висящий на стене свиток:

– Лед тает, Обу.