Любовь живет три года   ::   Бегбедер Фредерик

И даже Песнь Песней становится пыткой: «Прекрасны ланиты твои под подвесками, шея твоя в ожерельях… Пленила ты сердце мое, сестра моя, невеста! пленила ты сердце мое одним взглядом очей твоих, одним ожерельем на шее твоей».

Если нам и суждено еще встретиться, то только в присутствии улыбчивой адвокатши, которая вдобавок будет столь бестактна, что окажется до зубов беременной. Мы чмокнем друг друга в щечку, словно старые друзья. Пойдем куда-нибудь выпить кофе вместе, как будто Земля не рухнула и по-прежнему вертится. Поболтаем вполне весело, а потом расстанемся как ни в чем не бывало, зная, что это навсегда. «До свидания» будет последней ложью.



XI

Тридцатилетний мужчина



В нашей среде не задаются никакими вопросами, пока не доживут до тридцати лет, а тогда бывает уже поздно на них отвечать.

Вот как это происходит: тебе двадцать лет, ты делаешь глупость-другую, потом вдруг просыпаешься – а тебе уже тридцать. Вот и все: никогда больше твой возраст не будет начинаться на двойку. Надо решиться быть на десять лет старше, чем десять лет назад, и весить на десять кило больше, чем в прошлом году. Сколько лет тебе осталось? Десять? Двадцать? Тридцать? Средняя продолжительность жизни сулит сорок два, если ты мужчина, и пятьдесят, если женщина. Но она не учитывает болезней, выпадающих волос, маразма, пятен на руках. Никто не задает себе вопросов типа: удалось ли нам взять от жизни лучшее? Не следовало ли прожить ее иначе? Живем ли мы с тем человеком, в том месте? Что может предложить нам этот мир? С рождения до смерти наша жизнь идет на автопилоте, и надо обладать сверхчеловеческим мужеством, чтобы изменить ее ход.

В двадцать лет я думал, что знаю о жизни все. В тридцать выяснилось, что я не знал ничего. Десять лет я потратил, чтобы узнать то, что потом придется выбросить из головы.

Все было слишком прекрасно. С идеальными парами надо держать ухо востро: они слишком собой любуются; они натужно улыбаются, словно делают рекламу новому фильму на Каннском фестивале. Что плохо в браке по любви – он сразу берет слишком большую высоту. Единственная удивительная вещь, которая может произойти с браком по любви, – крушение. А иначе – что? Жизнь кончена. Мы побывали в раю, еще не начав жить. Так и сиди до самой смерти в одном и том же прекрасном фильме с одними и теми же безупречными исполнителями. Это не жизнь. Когда имеешь все и сразу, рано или поздно начинаешь ждать катастрофы как избавления. Уповать на беду.

Я долго не мог себе признаться, что женился для окружающих, что женитьба – поступок, который совершают не для себя. Мы женимся, чтобы позлить друзей или порадовать родителей или ради того и другого вместе, а иногда наоборот. В наши дни девять десятых бонтонных свадеб представляют собой этакую повинность, светские церемонии, на которые припертые к стенке родители рассылают приглашения. Иногда, в особо тяжелых случаях, родители невесты сначала выясняют, фигурирует ли будущий зять в справочнике «Кто есть кто», прикидывают вес обручального кольца – много ли каратов, – и требуют освещения в светской хронике «Монд». Но это уж действительно крайности. Мы женимся точно так же, как сдаем экзамены на аттестат зрелости или на водительские права: всегда одни и те же рамки, в которые надо втиснуться, чтобы быть как все, как все, КАК ВСЕ любой ценой. Если лучше всех не получается, стараешься хоть не отставать, а то, чего доброго, окажешься хуже всех. И это лучший способ погубить настоящую любовь.

А ведь брак не только стереотип, навязанный нам буржуазным воспитанием: это еще и предмет колоссальной идеологической обработки, к которой приложили руку реклама, кинематограф, журналистика и даже литература, всеобщее охмурение, которое в результате сводит мечты прелестных барышень к колечку на пальце и белому платью, что без этого им бы и в голову не пришло.