Людмила   ::   Ленц Зигфрид

Я пригласил Людмилу пообедать в ресторанчик "У причала", к Питу Флехингусу, сразу после нашего следующего занятия. Она приняла приглашение без колебаний, но попросила сначала проводить ее домой, потому что хотела попрощаться с родными.

- Мы всегда так делаем, когда куда-нибудь идем, - сказала она. Дома она поцеловала на прощание по очереди мать, брата и отца, которые сидели на кроватях, ожидая чего-то, даже погладила старого рыжего кота, приблудившегося к ней в казарме, и только после этого была готова на выход.

Пит и несколько завсегдатаев его ресторана - сотрудники соседнего издательства, журналисты, работники морской метеослужбы - с нескрываемым удивлением и заметно дольше обычного разглядывали Людмилу, которая прошла мимо них в своем бежевом платье с летящими жуками. Все места у окон были заняты, Пит пригласил нас жестом за столик возле самой стойки и порекомендовал фаршированную щуку с картофельным салатом. Поскольку он отнесся с Людмиле с особой предупредительностью, я счел уместным заметить:

- Дама приехала к нам издалека, из Томска.

- Из Томска, - повторил Пит. - Это ведь где-то в Сибири? Моему деду довелось побывать там, не по собственной, правда, воле. Реки, болота и тайга, тайга. Работал на лесоповале.

- Зато на юге там очень красивые горы, Алтай, - сказала Людмила.

- Дед говаривал, что в Сибири все красиво, особенно если глядеть на нее с должного расстояния, - усмехнулся Пит и отвернулся к кухонному окошку, чтобы сообщить наш заказ.

Людмила не стала спорить - ее-то предки приехали в Сибирь по своей воле; более двух веков назад они откликнулись на приглашение царя и переселились туда, чтобы осваивать огромные просторы, строили школы, основали университет, извлекали из сибирских недр их несметные богатства.

- Нет на земле края благодатней, - сказала Людмила, - какие горы, какие великие реки, сколько зверя в лесах, пушного зверя.

- Однако вы вернулись назад, - возразил я, - прошло столько лет, а вы все-таки вернулись.

- Соседи наши стали неуживчивы, - вздохнула Людмила. - Им не нравилось, что мы говорим по-немецки, что живем по-своему. А когда мы решили обособиться, нам пригрозили, что немецкий поселок и вовсе сожгут. Значит, кончился наш сибирский век, сказал отец и подал заявку на выезд. Но были у нас среди сибиряков и друзья, которые плакали на проводах.

За едой я принялся исподволь, осторожно расспрашивать Людмилу о ее планах; мне не хотелось, чтобы у нее сложилось впечатление, будто у нас каждый обязан иметь точную жизненную программу и целеустремленно идти к определенной цели. С тем большим удивлением я узнал, что она для себя уже все решила. Вспомнив показанную мне ее отцом фотографию, я спросил:

- Балет?

- Нет, нет, - улыбнулась она, - с балетом все кончено. - В детстве она занималась балетом и, возможно, продолжила бы занятия, если бы не несчастный случай на охоте.

- Несчастный случай?

- Ну да, это произошло зимой, волчонок из стаи два раза укусил меня, сначала за плечо, потом сюда, - она коснулась бедра. - Волчонка пристрелили. На лице ее не мелькнуло даже тени сожаления, когда она повторила: - Нет, нет, с балетом покончено.

- А почему бы вам не сделаться переводчицей? - сказал я, полагая, что даю неплохой совет. - Мир срастается в единое целое, мы все больше зависим друг от друга, так что, видимо, на переводчиков ожидается огромный спрос. Вскоре их понадобятся миллионы. Двумя языками вы уже владеете, добавьте к ним еще один или два редких, трудных - и будущее вам обеспечено.

Людмила приоткрыла свои мелкие, острые зубки, грациозным жестом избавилась от щучьей косточки. С легкой улыбкой сказала:

- В тех краях, где мы жили прежде, я занималась бортничеством, обеспечивала всю семью лесным медом.