Мальтинская мадонна   ::   Попов Александр

Она ласково, молчаливо улыбалась женщинам, а те, показалось Ивану, словно бы старались изо всех сил рассказывать интереснее, чтобы заслужить еще и еще ее внимание и такую очаровательную улыбку.

Странное чувство посетило Ивана - ему показалось, что он знает, причем весьма хорошо знает эту молодую привлекательную женщину. Ей не было, кажется, тридцати, но морщинки слегка тронули ее утомленное смуглое лицо. Выделялись ее большие глаза - черные, блестящие, внимательные. Непривычное в современном мире - ее коса, перекинутая через плечо, - толстая длинная настоящая коса!

"Где же я мог ее видеть? Знакома, так знакома..."

Но он не вспомнил.

- Видать, от бесплодия приехала полечиться, - шепнул Ивану юркий Конопаткин, выныривая у него возле левого плеча. - Эх, будь я таким же молодым, как вы, Иван Данилыч, я б ее полечил, голубоньку! - по-жеребячьи загигикал он, потирая свои маленькие мозолистые ладони.

Иван нахмурился, сверху вниз взглянул на Конопаткина, приметил волоски на кончике его остренького носа. Промолчал, отвернулся.

Все трое поклонились этим женщинам. Завязался скучный разговор - о погоде, о процедурах, о железной дороге, о пьяном дворнике, который блаженно спал на куче сгребенной им листвы. Познакомились. Молодую женщину звали Марией, а двух ее соседок по комнате... впрочем, Иван не запомнил. Процедуры начнутся лишь завтра, а до обеда еще три часа. Садовников предложил прогуляться на берег Белой.

Как-то незаметно разбились дорогой на пары. Иван оказался рядом с Марией. Робел посмотреть в ее лицо, однако, исподволь, краем глаза любовался ею. Ему хотелось побольше узнать о ней, и она, не таясь, не лукавя, отвечала на его осторожные вопросы. Жила она с мужем в Иркутске, работала продавцом парфюмерии; не утаила, что приехала сюда лечиться от бесплодия. Он слушал ее, но ему казалось, что он слышит что-то большее, чем ее тихий, надтреснутый голос. И слова-то простые, а все ему представлялось - что-то другое, более значимое и высокое, должны они обозначать, если произносит их такое милое, умное, светлое, но, кажется, глубоко опечаленное существо.

"Значит, видел я Марию где-то в магазине, а откуда еще я могу ее знать?"

Однако Ивана не оставляло чувство, что он знал Марию раньше как-то иначе, не как продавщицу.

Миновали поселок, сонноватый, безлюдный. Прошли мимо вытянутой огурцом запруды, запущенной, густо поросшей камышом и осокой, перебежками пересекли оживленное шоссе и вскоре оказались на высоком, травянистом берегу Белой невдалеке от длинного железобетонного моста, по которому, подчиняясь предупреждающему знаку, медленно тянулись в обоих направлениях вереницы автомобилей. Река текла широко и напряженно. Замутненные воды поднялись высоко, скоблили обширно подтопленные берега, скрыли островки, оставив над стремниной дрожащие, все еще густо-зеленые ветви берез и тополей. На противоположной стороне лежали холмистые, порыжевшие луга, по которым мелкими гуртами бродил скот. В самой дали ломали горизонт таежные леса. Воздух - чистый, свежий, наполнен запахами сырого суглинка, истлевающей листвы, дымящейся на огородах прелой ботвы. Примешивались запахи бензина и выхлопных газов, но не раздражали. За спинами в привычном урбанистическом мареве дымили гигантские трубы химических производств Усолья-Сибирского. Но эти мощные создания рук человеческих показались Ивану чем-то естественным, нужным: он был уверен, что трубы и дым не нарушали жизни этих лугов и холмов, лесов и перелесков, реки и неба. Весь мир представился Ивану гармоничным, великим и - правильным. Иван начинал чувствовать себя свободно и спокойно, словно бы не было за его плечами большой, неровной жизни, раздражения последнего времени, тяжелых мыслей.