Маша, прости   ::   Артамонова Алена

Вернувшись, он дал Филиппу подзатыльник. – Чего расселся? Иди, ищи работу, – и, схватив мальчика за волосы, выставил на улицу. – Без денег не приходи, мне дармоеды здесь не нужны! – грозно добавил он вслед.



1983 г. СССР. Москва

Слова Маши попали в благодатную почву. Федор уже и сам, наблюдая за происходящим в семье, понимал, что их дом превратился в поломанный механизм. Выпала одна-единственная пружина, и все застыло в растерянности и недоумении. Привычный мир раскололся, и нужно было строить новый.

«Она права! Мы должны поговорить!» – эти мысли даже немного отодвинули сам образ Маши, не давая ему покоя. После того памятного разговора отец только единственный раз позвонил домой, но Федор не стал с ним разговаривать и просто нажал на рычаг. Он очень надеялся, что отец начнет обрывать телефон и, поняв тщетность своих попыток, приедет домой. Дальше его мечты были еще более невероятны – отец, вернувшись, увидит Федора и никуда больше не уйдет. Но отец не сделал больше ни одной попытки, тем самым дав понять, что вычеркнул их из своей жизни.

«Почему именно близкие люди берут на себя роль палача?» – всхлипывая по ночам, думал Федор.

Самым трудным было поднять телефон и произнести первые слова «Павла Антоновича можно?»

– Кто его спрашивает? – монотонным голосом поинтересовалась новенькая секретарша.

– Федор.

Через секунду отец взял трубку.

– Спасибо, что позвонил…

«Не за что», – подумал Федор, но вслух произнес:

– Нам нужно поговорить.

– Конечно, конечно. Может, я заеду за тобой после работы, и мы…

– Я бы хотел приехать к тебе домой… Познакомиться с новыми родственниками.

– Хорошо, давай в воскресенье. Людочка приготовит обед.

Слово «Людочка» больно резануло Федора по сердцу, но он наигранно весело согласился:

– Идет!

У Маши в это время были свои дела. Она отказалась от близости с Федором, превозмогая огромное желание подчиниться. Но в тот самый момент, когда его рука легла на грудь и ей стало трудно дышать, именно в этот момент так некстати в голове возник образ бабушки. И хотя свою бабушку она видела не часто, но между ними как будто существовала невидимая связь. Маша всегда чувствовала, когда бабушка болела, а бабуля иногда появлялась, чтобы отгородить ее от необдуманных поступков. В отличие от родителей, которых она, конечно, любила и уважала, и, может быть, именно поэтому имела от них секреты, с бабулей девочка могла говорить обо всем. Причем инициатором самых щекотливых тем была именно бабушка.

– Деточка, когда ты решишься лишиться девственности, – мягким голосом, совершенно непринужденно, будто речь шла о покупке нового платья сказала она, – не вздумай делать это где попало, как попало и уж тем более с кем попало!

– Бабуль, я даже не думала об этом, – покраснела Маша.

– Глупости! Об этом думают все, – безапелляционно заявила мудрая женщина. – Подай мои папиросы.

Всю свою жизнь она курила папиросы без фильтра, причем по две пачки в день. Однажды на медицинском осмотре, где она была вместе со своим мужем, который в жизни не выкурил ни одной сигареты и всячески боролся с пагубной привычкой жены, молоденький врач заявил, сердито посмотрев на деда: «У вашей жены замечательные легкие, а вот вам я бы порекомендовал бросить курить». Над этим нонсенсом смеялась вся семья, а бабуля, закуривая очередную папиросу, вынесла свой вердикт: «Ты, Валера, поменьше нервничай, реже ори, и будешь здоров, как я!»

– Так вот, деточка, – бабушка выпустила дым из легких, – как бы у тебя ни дрожали коленки, держи себя в руках. Это очень ответственный шаг в жизни любой женщины, – она опять с удовольствием затянулась. – Мужчины бесшабашны, но мы! – она гордо подняла указательный палец.