Мера времени   ::   Арабей Лидия Львовна

Подходит к черешне, а на ней сидит парень в белой рубашке, рвет спелые красные ягоды и кладет в корзинку. Рвет, кладет и поет: "Пока я ходить умею, пока глядеть я умею..."

- Кто это на мою черешню забрался? - грозно спросила Реня, вглядываясь и не узнавая, кто посягнул на ее питомицу.

Парень перестал петь, повернулся, левой рукой раздвигая ветки, и на Реню глянули два смеющиеся кусочка неба.

- Это ты, Юра? - скорее уже удивленно, чем грозно, спросила Реня.

А Юра поглядывал на нее сверху вниз и улыбался. Как-то очень хорошо улыбался.

- Так чего ж это вы, уважаемый гражданин, на мое дерево залезли? сразу перешла на шутку Реня.

- Дело в том, уважаемая гражданочка, что дерево это не ваше, а мое, ответил Юра.

- Как это ваше? Дерево принадлежит тому, кто его посадил...

- Совершенно верно... А поскольку сажал его я, то и плоды собираю.

- Как это? - сбилась с шутливого тона Реня. - Пятый ряд от забора - мои деревья, я хорошо помню.

Юра поудобнее устроился, словно собирался сидеть на дереве очень долго, и важно заговорил:

- В наш век, век космоса, родине нужны образованные люди. И как это плохо, что одна из ее дочерей, дожив до двадцати пяти лет, не научилась считать и до пяти. - Он говорил деланно серьезно, с деланным укором. - В каком ряду стоит дерево? Давай будем считать по пальцам...

Не дослушав до конца назидательной Юриной тирады, Реня повернулась спиной к нему и стала считать ряды.

- И правда, - она оглянулась на Юру. - Прошу прощения, - Реня сделала реверанс и снова вернулась к шутливому тону: - Но мне можно простить, что до пяти считать не умею, я ведь - рабочий класс. А ты хоть и подался в науку, а считать тоже не научился. Мне не двадцать пять, а девятнадцать!

Реня стояла под деревом, Юра сидел на нем, и так они перебрасывались шутками.

- Хотя я и недоучка, но зато рыцарь. Могу подарить тебе это дерево. На, бери его, - сказал Юра и вдруг прыгнул с черешни прямо к Рене. Она охнула: испугалась, что он прыгнул с такой высоты. Но Юра приземлился вполне удачно и даже не рассыпал черешен из корзинки.

Потом они бродили по саду и вспоминали, кто и когда сажал вот это дерево, этот куст. Кусты крыжовника разрослись густо-густо. Они сплошь были усыпаны мелкими зелеными ягодами. Юра сорвал одну, пожевал и сморщился.

- Кислая... Ленинград видно, - пошутил он и стал рассказывать о городе, в котором учится, о студенческой своей жизни, о друзьях. А Реня рассказывала о Минске, о часовом заводе. И обоим было весело и хорошо.

Назавтра они вместе с другими воспитанниками пошли на приусадебный участок детдома полоть капусту. Получилось так, что Реня работала рядом с Юрой. И снова они шутили, пололи наперегонки: кто лучше и кто скорее.

Быстро бежали жаркие дни. Проходили они в работе на огороде, на сенокосе. А вечерами и гости и хозяева собирались в садовой беседке, увитой диким виноградом. Под потолком беседки неярко горела лампочка. Рассаживались кто на лавочках, кто прямо на полу, кто на поручнях. Говорили о книгах, о новых фильмах, о том, как полетит человек на Луну. Спорили о дружбе, о любви. И всегда Реня была рядом с Юрой. Она думала о том, как хорошо в этом году проходит ее отпуск, и признавалась себе, что он не был бы таким, если бы не приехал сюда Юра.

Однажды во время работы на огороде в мягкой и теплой земле встретились их руки. Потемневшие от земли маленькие Ренины очутились в больших и сильных Юриных. Несколько секунд он смотрел ей в лицо, а она только краснела, не зная, что сказать.

Реня чувствовала, как нагревается в ее ладони шершавый росток сурепки, только что вырванный с грядки, и прикосновение этой травинки вместе с касанием Юриной руки наполнило радостью сердце.

С того дня они старались отделиться от компании в беседке. Бродили по саду и не слышали, когда расходились остальные.