Мезозойская История   ::   Хлумов Владимир

Здесь припомнили все: и осаду Киева 1242 года, и изощренное варварское коварство московских князей в Куликовской битве, так и не оплаченные долги золотой орде, и трехсотлетнюю гуманитарную помощь. Все бурлило.

С новой силой всплыл вопрос о праве наций на самоопределение, об исторических родинах, о репрессированных народностях, об истоках и корнях. Украинськи пысьмэнныки снова вспомнили наивное письмо Ивана Денисова "Как нам обустроить шестую часть земли?" и, пользуясь неопровержимыми историческими данными (тут же в Киево-Печорских подземельях, а именно на станции метро Арсенальна, была найдена рукопись начала первого века), показали, что украинцы никакого отношения к русским не имеют , а являются наследниками скифов, гуннов и этрусков, о чем еще раньше неоднократно писал известный вкраинський фантаст и исследователь летающих тарелок, Олэсь Брэдник. Профессор Павло Груша, исследуя особенности компартийных переводов с русского на украинский, доказал их полную несовместимость, а в интервью радио Свобода назвал автора "Вия" мерзким негодяем и предателем украинского народа.

А что же наш мамонт, что же наш Хуторок? Ровно через неделю после знакомства с Кэри он выкинул такое коленце, что свежеиспеченный академик Нэдбайло-Гиляровский только открыл рот. И не он один. Дело произошло следующим образом. Отложив официальный визит в Бонн, президент Украины лично приехал в цирк, дабы живьем увидеть ископаемое животное. Этим он показывал восточному соседу свои неотъемлемые права на всякие ископаемые, а всему остальному миру демонстрировал приверженность бывшей Малороссии к развитию фундаментальных наук. В цирке его встречал академик, поселившийся прямо здесь же, в подсобке смотрителя хищных вольеров.

-Ось тоби раз, - воскликнул президент, - нэначе як слон!

Мамонт, до этого стоявший задней частью к первому государственному лицу, повернул голову вполоборота и на чистейшем русско-украинском языке сказал:

-Слоны в Африке, а я тутэшний.

Академик открыл рот, а президент и сопровождающие лица громко крякнули. Замешательством воспользовался корреспондент Би-би-си Майкл Уэльский, примчавшийся прямо из Лондона:

-Ду ю спик инглиш?

Мамонт равнодушно посмотрел на англичанина и изрек:

-Я не розмовляю на английском.

После этого Хутор Михайловский, гордо ступая мимо обалдевших визитеров, вышел на улицу.

Надолго запомнили киевляне этот необыкновенный летний день. Огромная толпа горожан, создавая то здесь то там транспортные заторы, сопровождала мамонта по извилистому маршруту. С плошади Пэрэмогы он поднялся к университету, постоял у памятника Тарасу Грыгорычу, спустился на Бессарабку, зашел на рынок, под одобрительный гул толпы пожевал зелени в торговом ряду, вышел на Хрещатик, перебросился парой фраз с постовым, пересек наискосок проезжую часть и надолго остановился у витрины Цума, разглядывая панчохи, шкарпэтки та парасольки. Многие превратно поняли это действие как факт восхищения пращура даже бедным перестроечным ассортиментом. Во всяком случае Вечорка уже через два часа писала об успехах купонизации и оптимистически усмехалась: это вам не мезозой, товарищ мамонт! На самом же деле Хутор просто-напросто изучал свое отражение в витрине.

Потом мамонт двинулся дальше. На бывшей площади Революции попил воды из фонтана, почитал афишы Филармонии, с удовольствием послушал духовой оркестр в Первомайском парке и к вечеру вышел на днепровские кручи.

Хутор словно окаменел, пораженный развернувшейся перед ним картиной.