Минки М.О.Н-ки   ::   Зарипов Альберт Маратович

Из-за этих металлических сошек меня спустя два часа не пустили в Ан-12 бдительные таможенники, расценив их как военный груз. Пришлось мне сбегать к военному коменданту, объяснить всю историческую и боевую ценность этих железных упоров, после чего мне в командировочном листе была сделана разрешительная запись и поставлена круглая печать. Я быстро выхватил документ из рук опухшего от жары комендача и побежал на взлетку, откуда уже раздавался рев движков…

Военно-транспортный самолет уже тронулся с места и медленно выруливал к началу взлетно-посадочной полосы и мне ничего не оставалось, как просто догнать неуклюжий борт, забежать слева перед кабиной и помахать левому летчику рукой с листочком. После его вопросительного жеста я показал ему свою командировочную бумаженцию с фиолетовой печатью коменданта. Грузно проплывающий мимо меня самолет неожиданно остановился и командир борта махнул рукой и показал мне куда-то в сторону хвоста. Я подошел к задней части самолета, придерживая рукой кепку, срываемую с головы сильным потоком воздуха от работающих винтов. Спустя несколько секунд в брюхе военного транспортника образовалась небольшая щель, которая увеличилась и превратилась в рампу.

Я отрицательно помахал головой борттехнику, который собрался опускать небольшую лесенку, и быстро взобрался во внутрь Ан-12-го, где меня подхватило несколько рук.

Я радостно выдохнул и пошел в начало салона, осторожно пробираясь среди различного военного имущества и личных вещей отбывающих домой офицеров и солдат.

— Вот тебе мало приключений! И нафига тебе сдались эти железки? — негромко ругался Николай, когда я примостился рядом с нашими офицерами на каких-то деревянных ящиках.

— Колян, все нормально! Сошки я здесь не оставлю. Это ценный подарок, — сказал я и устало откинулся назад.

Но наш воздушный корабль пошел на взлет и мне пришлось выпрямиться, чтобы не завалиться на бок. Я взглянул в иллюминатор, в котором быстро промелькнули зеленые КУНГи радиотехнических служб аэродрома, слегка подлатанное здание аэропорта, чеченские холмы, поля, лесопосадки и каналы между небольших селений.

В стекле отразилось и сразу исчезло лицо какого-то пехотного командира, тоже выглянувшего посмотреть в последний раз «на Чечню», чтобы потом с чистой совестью и радостным сердцем возвратиться к жене и детям…

— Манал я в рот эту войну, — послышался его хриплый и простуженный голос. — Пусть меня увольняют, а больше сюда х приеду…

Я молча улыбнулся, заслышав далеко не официальное, но зато честное отношение младших офицеров к «наведению конституционного порядка в Чеченской Республике».

Почему-то именно сейчас вспомнился усталый взгляд старлея Олега Кириченко, который сегодня утром поразил меня какой-то смертельной обреченностью и всепокорностью своей военной судьбе.

Я тяжело вздохнул и вновь откинулся на спину, положив под голову походную сумку, и попытался уснуть насколько это было возможно сделать среди рева самолетных двигателей на постоянно вибрирующей поверхности деревянного ящика, внутри которого находилась то ли пятисотка, то ли однотонная авиабомба…

«Кажется пятисотенная фугаска», — успел подумать я и на некоторое время провалился в короткий сон.



Послесловие.

Командир разведывательной группы специального назначения старший лейтенант Олег Кириченко будет убит через несколько месяцев после нашей первой и последней встречи…

Накануне ноябрьских праздников он вместе с лейтенантом Кулинковичем и двумя женщинами-военнослужащими в сопровождении бойцов отправится на Центральный рынок города Грозного, чтобы запастись всем необходимым для торжественного застолья.