Мистер Рипли под землей   ::   Хайсмит Патриция

Аннотация: Во втором романе американской писательницы Патриции Хайсмит (1921-1995) о приключениях Тома Рипли герой в очередной раз с присущими ему цинизмом и изяществом находит выход из совершенно отчаянного положения.

---------------------------------------------

Патриция Хайсмит

Мистер Рипли под землей

Я думаю, что скорее бы умер за то, во что я не верю, нежели за то, что считаю истинным…

Иногда мне кажется, что жизнь художника — это долгое и прекрасное самоубийство, и я не жалею об этом.



Оскар Уайльд (Из писем)

1

Том был в саду, когда зазвонил телефон. Он знал, что мадам Аннет, их экономка, снимет трубку, и продолжал счищать мох, облепивший каменные ступеньки. Октябрь в этом году выдался сырой.

— Мсье То-ом! — прозвучало сопрано мадам Аннет. — Это Лондон!

— Иду! — откликнулся Том. Он бросил лопату и поднялся по ступенькам.

На первом этаже телефон был в гостиной. Том не стал садиться на диван, обитый желтым атласом, так как был в рабочих джинсах.

— Том? Привет. Это Джефф. Ты… (щелк!)

— Ты можешь говорить громче? Очень плохо слышно.

— Так лучше? Я слышу тебя нормально.

На другом конце провода всегда слышали нормально.

— Да, немного лучше.

— Ты получил мое письмо?

— Нет.

— М-м… Тут у нас проблема. Я хотел предупредить тебя. Дело в том…

Треск, зуммер, щелчок, и связь прервалась.

— Вот черт, — произнес Том флегматично. О чем предупредить? Что-то с галереей? С компанией “Дерватт лимитед”? Предупредить его? Но он же не занимается их делами. Да, это ему пришла в голову идея создать “Дерватт лимитед”, и теперь она приносила ему кое-какие дивиденды, но… Том взглянул на телефон, ожидая, что тот зазвонит опять. Или, может быть, позвонить самому? Но он не знал, где Джефф — в галерее или у себя в студии. Джефф Констант был фотографом.

Том вышел в сад через стеклянные двери с задней стороны дома. Он поработает еще немного, решил он. Ему нравилось поковыряться часок-другой в саду — погонять взад-вперед газонокосилку, выполоть сорняки, сжечь сучья. Это давало возможность подышать свежим воздухом, а заодно о чем-нибудь помечтать… Не успел он взяться за лопату, как снова раздался звонок.

В гостиной опять появилась мадам Аннет с тряпкой для пыли в руках. Это была жизнерадостная крепкая коротышка лет шестидесяти. По-английски она не знала ни слова и, похоже, была неспособна выучить даже “Good morning” [1] . Тома это вполне устраивало.

— Я подойду, мадам, — сказал Том и взял трубку.

— Алло! — раздался голос Джеффа. — Слушай, Том, ты не мог бы приехать сюда? Я…

— Ты — что? — Опять помехи, но спасибо хоть связь на этот раз не прервалась.

— Я говорю, что я все объяснил в письме. Я не могу по телефону. Это очень серьезно, Том.

— Кто-то напортачил? Бернард?

— Отчасти. Тут один тип прилетает из Нью-Йорка — может быть, уже завтра.

— Что за тип?

— Я объяснил в письме. Ты ведь знаешь, во вторник открывается выставка Дерватта — впервые за два года. До тех пор постараемся избегать встречи с американцем — нас с Эдом просто “не будет на месте”. — Тон у Джеффа был озабоченный. — Ты располагаешь временем, Том?

— Да… — Тому не хотелось ехать в Лондон. — Было бы, наверно, лучше, если бы ты не говорил Элоизе, что едешь в Лондон.

— Элоиза в Греции.

— Да? Это хорошо. — В голосе Джеффа впервые прозвучало некоторое облегчение.

Письмо пришло в пять часов — заказное и срочное.



“Чарльз-плейс, 104

Дорогой Том,

Во вторник 15-го состоится открытие выставки Дерватта, после двухлетнего перерыва. У Бернарда девятнадцать новых полотен; многие владельцы представят свои картины. Но возникло одно затруднение.

Объявился некий американец по имени Томас Мёрчисон — не торговец, но коллекционер. Он на пенсии, и бабок у него немеряно.