Мэйдзин   ::   Кавабата Ясунари

Играли в гостинице “Данкоэн” в городке Ито. В первый день было сделано всего пять ходов — от сто первого до сто пятого, после чего вновь начались споры и назначить новый игровой день все никак не удавалось. Мэйдзин требовал изменить условия игры, так как был болен, а Отакэ Седьмой дан на это не соглашался и угрожал отказаться от доигрывания. Клубок противоречий запутался ещё больше, чем в Хаконэ.

И партнеры, и члены оргкомитета сидели в гостинице. Мучительно тянулись и попусту пропадали дни. Тогда-то Мэйдзин и предпринял поездку в Кавана, чтобы немного развеяться. Примечательно, что предложил поездку сам Мэйдзин, хотя по натуре он был домоседом. С ним поехали его ученик Симамура Пятый дан, девушка-секретарь, которая вела запись ходов, трое профессионалов из Ассоциации и я.

Однако едва мы вошли в гостиницу “Канко” в Кавана, как сразу стало ясно, что сидеть в креслах в вестибюле гостиницы и пить чай — а больше там делать было нечего — Мэйдзину совершенно не подходило.

Вестибюль представлял собой полукруглый, со всех сторон застекленный фонарь, выступавший из здания в сад. Он больше походил то ли на смотровую беседку, то ли на солярий. Справа и слева от широкого, заросшего травой двора виднелись поля для игры в гольф, принадлежавшие командам “Фудзи” и “Осима”. И двор гостиницы, и площадки для гольфа вплотную подходили к морю.

Я с давних пор любил светлые и просторные пейзажи Каваны и надеялся, что скучавшему Мэйдзину захочется ими полюбоваться. Я следил за его выражением лица, но Мэйдзин задумался, и нельзя было понять, заметил ли он, какая красота его окружает. Не смотрел он и на других обитателей гостиницы. Лицо его оставалось непроницаемым. Ни слова не проронил он ни о пейзаже, ни о гостинице. Как всегда, за него говорила супруга. Она хвалила красивый пейзаж и обращалась к Мэйдзину, ища подтверждения. Однако Мэйдзин не выражал ни согласия, ни протеста.

Мне хотелось, чтобы он побыл хоть немного на солнце, и я пригласил его выйти во двор.

— Да-да, давайте выйдем. На улице тепло. Тебе не повредит. Может, почувствуешь себя лучше, — уговаривала его супруга. Мэйдзин не возражал.

Стояла золотая осень, и площадка “Осима” виднелась как бы сквозь дымку. Над холодным морем завис коршун. Двор, заросший травой, окаймляли сосны и море. На линии, отделявшей зелень травы от моря, виднелось несколько пар молодоженов, приехавших сода в свадебное путешествие. Сказывалось ли здесь ощущение простора и света, но они не выглядели кричаще одетыми, как обычно выглядят молодожены в свадебном путешествии. Кимоно невест четко выделялись на фоне моря и сосен, и издалека казалось, излучали свежесть. Сюда приезжали новобрачные из богатых семей. Я почувствовал зависть, которая, впрочем, больше походила на сожаление, и обратился к Мэйдзину.

— Это все молодожены…

— Какая скука… — проворчал Мэйдзин. Это безразличное ворчание мне потом не раз вспоминалось. Мне хотелось пройтись по траве, посидеть на ней, но Мэйдзин стоял, не двигаясь, и я должен был стоять рядом с ним.

На обратном пути мы заехали на озеро Ицубеки. Крошечное озеро, пустынное в вечерний час поздней осени, было на удивление красивым. Мэйдзин тоже вышел из машины и постоял немного, глядя на озеро.

Отель в Кавана был настолько хорош, что на следующий день утром я пригласил съездить туда и Отакэ Седьмой дан. Изо всех сил старался я развеять дурное настроение Седьмого дана, но тот словно нарочно сопротивлялся. Вместе с нами поехали секретарь Ассоциации Го Явата и корреспондент “Нити-нити симбун” Сата. На обед мы сами приготовили скияки в деревенской хижине, стоявшей на территории гостиницы.