Много собак и собака   ::   Ахмадулина Белла

Он рабски вторил подсказке неведомого суфлера и приговаривал:

- Не баю-бай, а бей и убей! Я всё перепутал, а вы поверили! Никакого отбоя! Труба зовет нас в бой! Смерть тому, кто заснул на посту!

Новорожденный Пыркин открыл безоружные глаза, не успевшие возыметь цвет и взгляд, и, быстро взрослея, строго спросил:

- Что происходит?

- Ничего нового, - доложил Шелапутов. - Деление на убийц и убиенных предрешено и непоправимо.

Опытным движением из нескольких слагаемых: низко уронить лоб, успеть подхватить его на лету, вновь подпереть макушкой сто шестьдесят пятый от грязного пола сантиметр пространства с колосниками наверху и укоризненной звездой в зените и спиной наобум без промаха пройти сквозь занавес - он поклонился, миновал стену и оказался в своей чужой и родной, как могила, комнате. А там уже прогуливаются бархат в обтяжку, вправленный в цирковые сапожки со шпорами, переливалось серебро цепочек, глаза наследственно вели в ад, но другого и обратного содержания.

- Привет, кавалерист-девица Хамодурова! - сказал Шелапутов (Шеламотов? Шуралеенко?). - Не засиделись ли мы в диоскурийском блаженстве? Не время ли вернуться под купол стадиона и пугать простодушную публику песенкой о том, что песенка спета? Никто не знает, что это - правда, что канат над темнотой перетерся, как и связки голоса, покрытые хриплыми узелками. И лишь за это браво и все предварительные глупые цветы. Ваш выход. Пора идти.

Так она и сделала.

Оставшийся живучий некто порыскал в небе, где притворно сияла несуществующая звезда, и пошел по лунной дорожке, которая - всего лишь отражение отраженного света, видимость пути в невидимость за горизонтом, но ведь и сам опрометчивый спутник - вздор, невесомость, призрачный неудачник, переживший свою Собаку и всё, без чего можно обойтись, но - зачем?