Мой венок   ::   Найденов Александр

Очевидно, он передумал, перевел дух и спросил: - На каком основании вы меня подозреваете?

-  Я не подозреваю вас, просто такой порядок ведения следствия в сложных делах.  Подумав, Соколов сказал: - Я, конечно, не могу вспомнить про именно этот день, но с 15 июня по 8 июля в этом году я отдыхал в Анапе, в санатории "Судак".

-  Отлично. Вы туда ездили по путевке?

-  Да.

Записав все сказанное Соколовым за время беседы в протокол, я его попросил внимательно прочитать и если не будет замечаний, в конце поставить: "с моих слов записано верно", расписаться и указать фамилию. Виталий Юлианович все это исполнил. Роспись оказалась у него витиеватая и большая.

-  Интересно,- подумал я,- у него всегда был такой росчерк, или он его придумал себе после курсов, в ожидании известности и автографов?

Перед тем, как покинуть подозрительную квартиру, я договорился с хозяином, что через два дня он придет ко мне в кабинет к девяти часам утра, чтобы осмотреть кое-какие дополнительные материалы по следствию о Кондратьевой, а заодно - сделать свои замечания по некоторым другим делам, которые я веду. Соколов согласился на эту просьбу удивительно охотно.

На следующий день мой помощник Петренко уже был в Анапе и докладывал мне оттуда по телефону: действительно, Соколов в тот заезд, о котором он мне сказал, отдыхал в санатории по путевке, купленной через турбюро "Спутник", он запомнился всему персоналу санатория его выступлениями по ясновидению, которые он давал каждый вечер: общие показательные сеансы - бесплатно, а индивидуальные - по 10 рублей с человека, причем, по мнению некоторых лиц из персонала, он из Анапы не отлучался, по крайней мере - надолго. До 8 июля он билетов в Аэрофлоте не покупал, вылетел вместе со всей группой домой восьмого числа.

Итак, последняя паутинка в деле несчастной девочки также оборвалась. Сначала я не хотел сообщать, что это было за преступление, но сейчас все-таки думаю это сделать. И вот почему. Хотя дело еще не закончено, но я больше в этом следствии не участвую, и мне кажется, оно, к моему сожалению, скорее всего так и не будет завершено никогда, кроме того, и правда, мой рассказ может быть, кого-то предупредит.

Я начну по порядку.

В июне 91 года в двадцатой школе действовал летний оздоровительный лагерь. В лагере этом днем отдыхало 86 детей, они были разделены на четыре отряда; в каждом работала вожатая и воспитатель - педагоги этой же школы. Возраст детей был различный - от 7 до 13 лет. Они приходили в школу к 9 утра, завтракали, между завтраком и обедом устраивались экскурсии в театры и в музеи, либо какие-нибудь конкурсы; после обеда - до 2 часов был "тихий час", потом - полдник, снова - игры, и с пяти часов школьники начинали расходиться домой. Некоторых часов в шесть забирали из лагеря сами родители.

23 Июня в отряде со странным названием "Буммеры" в половине пятого осталось только двое детей: Светлана Петухова, 9 лет и Анна Кондратьева. Тогда никто, впрочем, не называл ее Анной, а просто - Аней, также как теперь почему-то она на всех бумагах значится только Анной. Этой Анне было в том году 10 лет. Вот что мы выписали из ее медицинской карточки: рост 1 м 20 см, вес - 38 кг, телосложение среднее, физических и психических патологий не имеет. Кроме того, мы выяснили из опроса знакомых и ее родных, что волосы у девочки русые, остриженные до плеч, глаза карие, особых примет не имела, была одета в тот день в сарафан, сандалии и гольфы. Родители Анны: мать служащая, отец - шофер; брак их зарегистрирован, живут вместе. Анну обычно забирала из лагеря ее мать. С детьми осталась воспитатель - учитель истории Серафима Яковлевна Журавель, педагог с большим стажем не замужем, сын служит в армии. Вожатую она отпустила.