Молодая война :: Гранин Даниил
Страница: 5 из 10 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕОпять сентябрь, и голос звонкий, 01.09.10 - 11:17 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
Тут было семей пятнадцать — двадцать — все, что осталось от деревни. В корыте, подвешенном между двух берез, стонал больной ребенок. Мать качала люльку.
— Может, кто из вас врач? — спросила она. Среди нас не было врача, мы все были с одного завода. Из разных цехов, но с одного завода. Мы ничего не понимали в медицине. Когда у Саши Алимова рана начала гноиться, мы просто вырезали ему кусок ножом, а потом прижгли. Вот и вся была наша медицина. Ермолаева я нашел под телегой, возле самовара. Ермолаев лежал, положив голову на ноги красивой бабе в тельняшке. Она была такая же рослая, как и он. Она гладила его волосы, и на траве лежали чашки, и пахло самогоном. — Вот, Таисья, наш красный командир идет, — сказал Ермолаев. — А ему невесту найдешь? — Он пробовал подняться и не мог. — Не знаю, как так вышло, — сказала женщина. — Всего полстаканчика и выпил. Видать, ослаб. — Точно, ослаб, — сказал Ермолаев. — Во всех смыслах ослаб я. А Илья где? — Здеся. И тут из-за кустов вышел босой парень с перевязанной рукой. — Здрасте. — Здрасте, — ответил я. — Раненый? — Было дело, — неопределенно сказал парень. Мы сели. Парень достал бутылку: — Выпьете? Тут подошел Махотин. Он взял бутылку, поболтал, понюхал, отдал мне. Я тоже понюхал, потом посмотрел на Ермолаева и отдал ее парню. — Дезертир? — спросил Махотин. — Вроде тебя, — сказал парень. — Мне в госпиталь надо. — Зачем тебе в госпиталь, оттуда тебя через неделю выпишут. А тебе тут лафа. Один наряд — баб обслуживать. Парень засмеялся. Он не хотел ссориться, он хотел, чтобы мы остались в этой деревне. Он уже был в окружении под Псковом. Потом, когда они выбрались, их долго расспрашивали — почему да как… Теперь он боялся возвращаться. В партизаны — пожалуйста. Да и куда возвращаться? Мы с ним тогда не спорили. Мы сидели и мирно пили чай и толковали про немцев, и про наших командиров, и про здешние леса. — Я бы лично остался, — сказал Махотин. И я бы остался. Мы рассказывали друг другу, как хорошо было бы остаться. Хотя бы на недельку. Отоспаться, и подкормиться, и помочь бабам… Только теперь мы начинали чувствовать, как мы измотались. Илья налил полный стакан самогонки, протянул мне: — Раз остаетесь, можно выпить. — Да, — сказал я, — тогда можно было бы надраться будь здоров. — Нам сейчас много и не надо, — сказал Махотин. — Видишь, как этого бегемота укачало. Илья пододвинул ему стакан. Мы смотрели на этот стакан. Кто-то прицокнул языком. Это был Саша Алимов, мы не заметили, как он появился со своим дедом. Кругом нас стояли бабы и ждали. — Ежели идти, так сейчас, пока туман не согнало, — сказал старик. — Вам шоссе переходить. — Эх, дед, что ты с нами делаешь, — простонал Ермолаев. — Ребята, больной я, что ж: это происходит, люди… — Он встал, чуть не плача, и шатаясь побрел куда-то. — Ты смотри, — сказал мне Махотин. — Похудел наш Ермолаев. За одну ночь похудел. Загадка природы! Ермолаев вернулся, неся все наши четыре винтовки. Илья посмотрел на нас и выпил стакан самогона. Взяв винтовки, мы смотрели, как он пьет, запрокинув голову. Он вытер губы и сказал нам, хмелея на глазах: — Пролетариат. Нет в вас корня земляного. Бросаете товарища своего. Мы распрощались. Ермолаев обнял свою знакомую. — Адреса нет у тебя, Таисья, — сказал он. — Вот что худо. И у меня нет. Нет у нас с тобой никаких адресов. Ермолаев снял пилотку и низко поклонился: — Простите нас, дорогие товарищи, женщины и дети. Мы тоже поклонились. Мы не знали тогда, что за война ждет нас, не знали о мерзлых окопах, о блокаде, о долгих годах войны. Мы ничего не знали, но мы уже чувствовали, что уйти отсюда просто, а вернуться нелегко. Женщины смотрели на нас сухими глазами. Покорно и молча. Никто больше не уговаривал нас и не осуждал. |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|