Мозаичная ловушка   ::   Габбер Холли

Вряд ли Саманта отдавала себе в этом отчет, но перед следующим походом к «Бенджамину» она долго раздумывала, какой цвет помады больше подойдет к ее бирюзовому джемперу. Ни ради умницы Оскара, ни ради симпатяги Серхио она никогда не давала себе труда поразмышлять над этой проблемой. Мужская профессия не могла не наложить отпечаток на характер Саманты: ее нынешняя самодостаточность, жесткость, переходящая временами в агрессивную напористость, и столь редкое для женщин умение моментально ориентироваться в ситуации и принимать безапелляционное решение категорически шли вразрез с подобострастным желанием нравиться. Вытравив из себя «рефлекс самки», Саманта рассуждала очень просто: она такая, какая есть, и подстраиваться ни под кого не намерена. Если она, вся целиком, устраивает потенциального партнера – что ж, отлично. Нет – пусть катится к черту, она не станет ради него терзаться мучительными раздумьями, что бы пооригинальнее надеть и как бы пособлазнительнее выпятить нижнюю губку. Ей и так хватало мужского внимания: выбирали не ее, выбирала она.

Но сейчас в Саманте пробудилось нечто почти забытое, раболепно-женское – пусть она этого и не осознавала, задумчиво крутя в руках несколько тюбиков с помадой. И хотя в течение пронесшихся семи дней она практически не вспоминала остроносого архитектора с леденящим взглядом и не испытывала ни неясного волнения (типичного предчувствия чего-то большего), ни неясной обиды (за его откровенную холодность на грани брезгливости), но сегодня отчего-то ей хотелось реабилитироваться за абсолютно бездарную прош–лую среду и во что бы то ни стало – так или иначе – произвести впечатление на этого заносчивого сноба, хотя бы немного процарапать броню его надменного безучастия. Да, неделю назад он фактически даже не смотрел в ее сторону, но самолюбие Саманты нисколько не было уязвлено – скорее она ощущала электризующий азарт, вовсе не относя его к тому самому неясному волнению.

В эту среду обстановка за зеленым столом была уже куда более вольготной и расслабленной: если поначалу Ларри еще «держал спину прямой», то уже буквально через полчаса в достаточной степени освоился и даже завелся – речь зашла о телевидении, которому Ларри неожиданно для остальных троих вдруг дал резкую отповедь.

– Я не хочу обидеть никого из присутствующих, – заявил он, пальцами правой руки разминая пальцы левой и внимательно следя за карточной колодой, которую Серхио перетасовывал с ловкостью Дэвида Копперфилда, – только ведь основа телевидения, его базис – желание услышать чужое мнение. На этом построена вся тележурналистика, все ток-шоу и тому подобное. Тот, кто внутри телевизора, вещает, те, кто снаружи, внимают. А визуальные образы, разного рода компьютерные штучки – просто обрамление, упаковка. Но мне плевать на чужие мнения, они мне неинтересны. Мне интересно послушать гения, перед которым я пигмей. А внимать всем подряд, несущим с умным видом разную чушь… Меня куда больше интересуют собственные мозги и протекающие в них процессы!

– Мне кажется, – подала голос Саманта, не дав никому себя опередить (уж настало ей наконец время вы–ступить!), – что вы не правы. Я не о вашей заинтересованности собственными мозгами, я о другом. Информативная роль телевидения стремительно падает. Эпоха семидесятых—восьмидесятых канула безвозвратно, сейчас оно становится развлекательно-потребительским. Игровые и юмористические телешоу плюс сериалы плюс реклама – вот три телепродукта, которыми хочет питаться аудитория. Где вы найдете интересное мнение, Ларри? В ток-шоу? У них крайне низкий рейтинг. Никто не хочет, чтобы его поучали с экрана, как школьника в классе.