Мужчина, который не смеется   ::   Кавабата Ясунари

Однако по окончании съемки все же оказалось, что на щеке одной маски откуда-то появилось желтое пятнышко.

– Вот беда, – огорченно сказал работник сценарного отдела. – Попробовать смыть – вся, пожалуй, облезет…

– Ладно, – поспешил я успокоить его, – я уплачу стоимость и возьму маску себе.

Мне и в самом деле хотелось приобрести хотя бы одну такую маску. Я мечтал о том, чтобы в будущем мире, в котором должны царить дружба и согласие, у всех людей были просветленные, добрые, улыбчивые лица.

Вернувшись в Токио, я заехал домой и сразу же отправился к жене в больницу. Дети по очереди примеряли маску и весело смеялись. Я был доволен.

– Папа, надень теперь ты! – приставали ко мне дети.

– Не хочу.

– Ну надень!

– Нет!

– Да надень… – канючил младший сынишка и, привстав на цыпочки, пытался напялить на меня маску. Я начинал сердиться, но положение спасла жена.

– Прекрати! – прикрикнула она на мальчика.

– Давайте наденем на маму! – дружно засмеялись тогда дети и подскочили к ней.

– Не смейте, мама ведь больна! – Я попытался остановить их, но было уже поздно.

Что-то жуткое было в смеющейся маске, надетой на лицо больной жены, лежавшей на кровати.

Я поспешил снять с нее маску. Жена тяжело дышала. Но меня поразило другое. Как только я снял с нее маску, ее лицо показалось мне удивительно некрасивым, почти уродливым. Меня мороз по коже подирал, когда я всматривался в это изможденное лицо. Я был потрясен, словно впервые в жизни увидел его. Стоило прекрасной, нежной, улыбающейся маске какие-нибудь мгновенья побыть на лице жены, как я сразу, причем впервые, почувствовал всю его некрасивость. Это была скорее даже не некрасивость, лицо просто выражало крайнюю изнуренность и подавленность. Но после того как прекрасная маска некоторое время прикрывала это лицо, оно стало казаться особенно жалким и непривлекательным.

– Теперь ты надень, папа! – снова начали приставать дети, – Теперь твоя очередь.

– Хватит, отвяжитесь! – резко проговорил я и поднялся. Если бы я надел маску и потом снял ее, возможно, я показался бы жене безобразнее черта!…

Коварной оказалась прекрасная маска. Она породила в моей душе ужасное сомнение: не было ли лицо моей жены, на котором я привык до сих пор постоянно видеть добрую, нежную улыбку, тоже маской? Не искусственна ли улыбка женщины, как искусственна эта маска?

К черту маски! К черту искусственность!

Я решил немедленно послать па студию в Киото телеграмму и написал: «Кадры с масками вырежьте». Но тут же изорвал телеграмму в клочки.