Мыс Трафальгар   ::   Перес-Реверте Артуро

Первый и второй боцманматы подгоняют людей на палубе, главный комендор Пейреги готовит к стрельбе батарею бакборта. Все торопятся, все нервничают, но они вместе уже полтора года, и Келеннеку известно, что каждый человек в его команде знает свое дело. Он на глаз прикидывает курс, дистанции, направление ветра, отмечает, что возле орудий бакборта появились люди, а на штирборте уже изготовились и ждут лишь команды открыть огонь.

— Аллонзанфан [26]  — говорит он Де Монтети.

Старпом кивает и начинает отдавать распоряжения. Келеннек приказывает рулевому сменить галс, а пока тот налегает на ручки штурвала, чтобы увеличить скорость, командует: кливер-шкоты раздернуть, гик перенести. Следующее ядро с фрегата, который, тоже сменив галс (тревожное зрелище), начинает разворачиваться в сторону «Энсертена», падает в море — на этот раз недолет, — в самый разгар поворота оверштаг: все больше крепчающий ветер наваливается на носовую часть тендера, над бушпритом хлопают кливера, а матросы приготовились выбрать шкоты с другого борта.

— Скажи им au revoir [27] , Пейреги!.. — кричит Келеннек главному комендору. — За императора!

Пейреги, коснувшись матросской шапочки жестом — словно бы отдав честь, — убеждается, что три из шести пушек батареи бакборта готовы открыть огонь, наклоняется, сощурив глаз, к прицелу одной, отбирает у командира орудия пальник, раздувает фитиль, ждет, когда на следующей волне палуба снова поднимется, и подносит фитиль к запальному отверстию пушки. Буммм-рррааааас. Куда попало ядро, не видно, но, по крайней мере, выстрел дает понять, что тендер собирается вести эту игру с достоинством. Английскому фрегату — три мачты, все паруса подняты — маневрировать труднее, он продолжает разворачиваться, стараясь захватить полощущими парусами ветер, чтобы начать охоту. Он все больше уходит за траверз «Энсертена», сам еще оставаясь почти кормой к нему, когда — буммм-ррррааа, буммм-ррррааа — остальные пять пушек левого борта тендера дают залп, вздымая клубы черного дыма над палубой и пенно-водяные плюмажи совсем рядом с англичанином.

— Ставить грот и марсель, — говорит Келеннек помощнику.

Английский фрегат уже остался за кормой, тендер удаляется от него, держа курс норд-ост. Пока одни матросы найтовят кливера с подветренной стороны, другие ставят огромный прямой парус, который расправляется с оглушительным хлопком, а люди внизу брасопят реи и орудуют шкотами и брасами. Ррраааака. Следующий выстрел с английского фрегата — он еще не закончил разворот — пробивает дыру в гроте, заставляя пригнуться матросов, теперь ставящих марсель. Парус, освободившись, тут же захватывает ветер, и тендер разгоняется. Келеннек стоит на корме, засунув руки в карманы кафтана, и, зная, что штурман, рулевой и Манолё Когегуэвос исподтишка поглядывают на него, с притворным безразличием взирает на британскую эскадру, которая продолжает двигаться курсом зюйд-зюйд-вест величественно и невозмутимо — так, будто перестрелка между одним из кораблей ее конвоя и этим нахальным суденышком не имеет к ней ровно никакого отношения. Потом Келеннек думает: хоть бы уж Бержуан точно сосчитал корабли, хоть бы не ошибся. На всякий случай он оборачивается к гардемарину Галопену и приказывает записать, пока вражеская эскадра не скрылась из виду, сколько в ней больших трех— и двухпалубных. судов. Затем принимается мысленно подсчитывать круги, квадраты и треугольники, катеты и гипотенузы: движения фрегата, преследующего «Энсертен», — он как раз закончил разворот, — и еще одного, чуть к норду, который, судя по всему, тоже собрался поучаствовать в охоте. Вот сволочь.