Мышь и три ее сына   ::   Житков Андрей

— Ты, мышиный сын, жалкий ублюдок! Я вытащил тебя из норы, обул, одел, накормил, воспитал вместе со своими сыновьями, ни в чем не делая различия! Так ты платишь за мою доброту! Всыпьте ему как следует и посадите в клетку рядом с его братьями!

Цаггарелла очень жестоко наказали и посадили в клетку рядом с братьями. Как сына Мыши его кормили кузнечиками и сырым зерном. По ночам, когда становилось нестерпимо холодно, Цаггарелл забивался в угол клетки и, с головой укрывшись «дели», дожидался утра, чтобы забыться сном в нежных лучах утреннего солнца.

— Крепись, брат! — говорили ему Павлин и Тигр. — Мы бы отдали тебе шкуру и перья, если б могли.

— Ничего-ничего, я потерплю. А шкура и перья вам еще пригодятся, — бормотал Цаггарелл, стуча зубами от холода.

Из разговора мальчика с поваром Мышь узнала о том, что случилось во дворце, и прибежала к клеткам.

— Здравствуй, матушка, — обрадовались ей Тигр и Павлин.

— Так вот значит, чей я сын, — улыбнулся Цаггарелл, глядя на Мышь. — Пришло, матушка, время помочь своим детям.

— Как же я помогу вам, такая слабая, старая и безобразная? — вздохнула Мышь.

— Красота и сила здесь ни к чему. Залезай ко мне в клетку!

Мышь забралась в клетку, Цаггарелл взял ее на ладонь, поднес к губам, и она подставила свое крохотное ушко…

Ключи от покоев, клеток и темниц князь всегда носил на поясе в кожаном мешке и никому никогда не доверял. Даже ложась в постель с молодой женой, не снимал он с себя этот пояс. Вот и сегодня, как всегда, он проверил ключи, поправил пояс, широко зевнул и, погасив светильники, со вздохом улегся в постель. Первый сон опустил его веки, и увидел князь себя на спине белого верблюда, несущего его в райский сад. Вот уже возникли перед его глазами в сладком розовом тумане райские деревья, склонившие до облаков свои ветви под тяжестью плодов. Вот уже сорвал он божественную смокву, вот уже почувствовал на языке ее нежную, тающую мякоть… Сквозь сон донесся до него крик жены:

— Мышь, мышь! Опять она здесь и бегает под одеялом!

Князь зажег светильник и откинул одеяло. С женой они внимательно осмотрели всю постель, но никакой мыши не нашли.

— Вечно тебе все кажется! — проворчал князь, укладываясь снова. — Все потому, что ты пьешь на ночь слишком много тарака!

Второй сон смежил его веки, и увидел он большую цветущую липу, а в ней дупло и диких пчел, которые поили его сладким медом. От медовой сладости язык князя сделался тяжелым и разбух, как семя в воде.

— Мышь, мышь! — снова закричала жена. — Она бегает по мне!

Князь снова зажег светильник, а жена скинула с себя рубаху и долго трясла ее, но никакой мыши не было и в помине.

— Если ты не дашь заснуть меня в третий раз, я посажу тебя в клетку с моей первой женой! — закричал разъяренный князь.

Третий сон опустил его веки, но на этот раз он увидел свою первую жену. Была она в праздничном «дели», расшитом золотом, а в ушах ее покачивались огромные серебряные серьги, нежно звеня крохотными колокольчиками. Вела она князя по густой, пряно пахнущей траве к холодному ручью. Травы ломались и стелились под их ногами, выделяя млечный сок. Вдруг в траве крохотной тенью мелькнула серая мышь. Князь снял с ноги сапог и запустил им в нее, и тут, уже не во сне, а наяву, почувствовал, как кто-то, цепляясь крохотными коготками за кожу, бежит по его ноге.

— Мышь, мышь! — закричал князь и вскочил с кровати. Он опять зажег светильник, скинул с себя пояс и ночные одежды, принялся трясти их, но мыши как ни бывало. — Все ты, жена! Будут теперь всю ночь мерещиться мыши! — в сердцах сказал князь, налил себе крепкого травяного настою и залпом выпил, после чего снова надел на себя ночные одежды с поясом…

В четвертый раз видел он во сне пегую кобылицу, что несла его с горы во весь опор. Но вот она рассыпалась под ним на сотни крохотных мышей, и они с писком побежали в разные стороны, заставляя сердце князя замирать.