На Лесном озере   ::   О`Брайен Тим

Аннотация: Тема романа «На лесном озере» – психологическое эхо вьетнамской войны. Как действует на человека скрываемое много лет соучастие в военном преступлении? В какой мере мы можем его судить и осуждать? Обо всем этом автор говорит языком поэтическим, жестким и человечным – в лучших традициях американской литературы.

---------------------------------------------

Тим О`Брайен

На Лесном озере

Посвящается Кейт

Автор благодарит Кейт Филлипс,

Джона Стерлинга, Ларри Купера, Майкла Кертиса,

Леса Рамиреса, Кэрол Анхальт

и мою любящую семью.

Сэм Лоуренс, умерший в январе 1994 года,

более двух десятилетий был моим издателем,

заступником и другом.

Я навсегда сохраню светлую память

о его вере в меня.

Хотя эта книга содержит подлинный материал из мира, в котором мы живем, включая сведения о реальных местах, лицах и делах, ее следует читать как художественную, а не документальную прозу. Все диалоги вымышлены. Некоторые печально известные и весьма реальные события даны в измененном виде или воображены заново. Джон и Кэти Уэйды – фигуры целиком вымышленные, как и все персонажи романа из числа жителей штата Миннесота и поселка Энгл-Инлет.

1

Как несчастливы они были

В сентябре, после первичных выборов, они сняли старый желтый коттедж на берегу Лесного озера. Там было много деревьев, большей частью сосна и береза, да еще причал с лодочным сараем, и через лес шла узкая грунтовая дорога, которая поблизости от коттеджа упиралась в отполированные водой серые прибрежные камни. Дальше никаких дорог не было. Ни единого поселка, ни одной живой души. Причал – а за ним на север, в сторону Канады, протянулось большое озеро, там вода была началом и концом всего, бесконечная и очень холодная, с потайными проливами, отмелями, бухтами, безымянными островами и дремучими лесами по берегам. Там повсюду, на множестве квадратных миль, дикая ширь составляла одно целое, подобно гигантскому изогнутому зеркалу, ослепительно голубому и прекрасному, всегда неизменному. Этого-то они и хотели. Им нужно было одиночество. Нужна была эта многократность, густой дурманящий шорох леса и плеск воды, но главное – им нужно было чувствовать, что они вместе.

Поздно вечером они расстилали на веранде одеяло и лежа смотрели, как над озером в их сторону движется туман. К полной близости они пока не были готовы. Раз попробовали, но ничего хорошего не вышло, так что потом они всегда только лежали обнявшись и тихо разговаривали о том, как народят детей и будут жить в собственном доме. Они делали вид, что не так все плохо. Выборы были проиграны, но они пытались убедить себя, вопреки очевидности, что это не было бесповоротное, сокрушительное поражение. Друг с другом они были осторожны; не жаловались на тоску и на это внезапное чувство под ложечкой, словно ты проваливаешься в люк. Неподвижно лежа под одеялом, они по очереди называли имена детей, которые у них родятся, – порой уморительные имена, специально чтоб посмеяться, – а потом обсуждали обстановку будущего дома, роскошные ковры и старинные медные светильники, выбирали цвет для обоев, входили во все подробности, соглашались, что у них непременно будут огромная застекленная терраса, камин и библиотека с высоченными ореховыми шкафами и передвижной лестницей.

В темноте можно было забыть о том, что все это безумно дорого и совершенно недоступно. Их жизнь вошла в тяжкую полосу, и они отчаянно хотели быть счастливыми. Они желали счастья, не зная ни что это такое, ни где его искать, и от этого их желание становилось еще сильнее.

У них была такая игра: выдумывать маршруты романтических путешествий.

– Верона, – говорила Кэти. – Я провела бы несколько дней в Вероне.