На грани   ::   дю Морье Дафна

Пора кончать с этой чепухой и выбираться из отчаяния.

«Оливия: Куда, Цезарио?

Виола: Иду за ним,

Кого люблю, кто стал мне жизнью, светом…»

Эдам Вейн, расположившийся в углу сцены, точно черный кот, выгнул спину, сдвинутые на лоб очки в роговой оправе чуть не падали.

– Не останавливайся, дорогая, отлично, действительно отлично.

В тот день, когда у них была назначена генеральная репетиция, Шейла вовремя вышла из дома и поймала такси. На углу Белгрей-сквер была пробка: машины гудели, люди толпились на тротуаре, всюду сновали конные полицейские. Шейла откинула перегородку, отделяющую ее от водителя.

– Что происходит? – спросила она. – Я спешу, я не могу опаздывать.

Он ухмыльнулся через, плечо.

– Демонстрация, – ответил он, – возле Ирландского посольства. Разве вы не слышали новости в час дня? Опять взрывы на границе. Это еще больше обострит вражду между Лондоном и Ольстером. Демонстранты бьют стекла в посольстве.

«Дураки, – подумала она. – Зря теряете время. Значит, Ник хорошо поработал, раз возле посольства собралось столько демонстрантов, что их пришлось разгонять конной полицией». Она никогда не слушала новости в час дня, она даже не читала утренние газеты. «Взрывы на границе, Ник на центральном посту, молодой человек с наушниками за столом, Мерфи в фургоне – а я здесь в такси, направляюсь на свое собственное представление, где буду устраивать свой фейерверк, после которого вокруг меня будут толпиться мои друзья и говорить: „Замечательно, дорогая, замечательно!“

Из-за пробки Шейла опоздала. Приехав в театр, она ощутила царившую в нем атмосферу возбуждения, замешательства и паники, которая всегда наступает в последнюю минуту. Ничего страшного, она справится. Когда закончилась первая сцена, в которой Шейла играла роль Виолы, она ворвалась в гримерную, чтобы переодеться в костюм Цезарио.

– Выкатывайтесь! Мне мало места! – «Отлично, – подумала она, – все под моим контролем. Я здесь главная, во всяком случае, скоро стану таковой». Так, снять парик Виолы и расчесать свои коротко подстриженные волосы. Теперь бриджи, штаны. Пелерину на плечи. Прицепить кинжал к поясу. Раздался стук в дверь. Какого черта им надо?

– Кто там? – крикнула она.

– Вам пакет, мисс Блэр. Его прислали экспресс-почтой.

– Положите на стол.

Последний мазок грима, теперь отойти и бросить последний взгляд в зеркало – ты сможешь, ты сможешь. Завтра на премьере они сорвут себе глотки. Она посмотрела на лежавший на столе пакет. Плотный конверт. Марка с почтовым штемпелем Эйра. Ее сердце замерло. Несколько мгновений она неподвижно стояла с пакетом в руке, потом разорвала конверт. Из него выпало письмо и еще что-то, проложенное плотным картоном. Первым делом она схватила письмо.

«Дорогая Джинни, сегодня утром я отправляюсь в США, чтобы повидаться с одним издателем, который наконец заинтересовался моими научными трудами о каменных кругах, круглых фортах, раннем бронзовом веке в Ирландии и так далее, но я не буду утомлять вас подробностями… Возможно, я уезжаю на несколько месяцев, и вы вскоре сможете прочитать в одном из журналов в яркой обложке о бывшем отшельнике, который разъезжает по университетам и читает лекции американским студентам. По некоторым причинам меня вполне устраивает, что я на некоторое время уеду из страны.

Перед отъездом я разбирал свои бумаги, чтобы сжечь их, и в самом дальнем ящике стола нашел эту фотографию. Думаю, она вам понравится. Если вы не забыли, я сказал вам, что в первый вечер вы мне кого-то напомнили. Теперь я понял кого – меня! В этом мне помогла «Двенадцатая ночь». Успеха, Цезарио, и удачи, когда будете снимать скальпы.

С любовью, Ник».

Америка… Для нее это равносильно полету на Марс.