На распутье   ::   Екимов Борис

А непривычному к таким порядкам бригадиру на непрестанные укоры его ответ ясный: "Договоришься... Научим жить".

Пономарев вышел на пенсию и уехал, как и другие его земляки. Хутор остался во власти пришлых.

Теперь - год 1995-й, кончается жаркий месяц июнь. День-другой - и начнется уборка хлебов. Но есть ли что убирать?

Стоим, озираем округу. Она - просторная. С холма на многие версты видно. И лишь три малых лоскута бронзовеющих пшеничных полей. Справа - поле Пономаревых, прямо, за балкой, - поле Карасевича, поле Каледина. Вот и все.

Пономарев и бывший агроном отделения на память знают окрестные поля, называя их: "370... 120... 112... 136..." Это было когда-то: 370 гектаров да 136 гектаров пшеницы ли, ячменя. А теперь все брошено: не пахано и не сеяно. Вон там огромное, на 500 гектаров, поле Таловое, одно из самых лучших полей округи - каштановые почвы. Только что были на нем, букеты собирали: ромашка, осот, молочай - весь ботанический атлас. Только хлебного колоса нет.

- Раньше здесь на току семь полотен хлеба насыпали, - вспоминает Пономарев.

Семь полотен - это семь хлебных "бунтов" на семи подготовленных площадках. Так было когда-то.

В 1984 году Тимофей Константинович переехал с семьей в районный центр, а вернулся сюда, когда начали давать землю. В ту пору его сыновья - Анатолий и Владимир Тимофеевичи, - оба механики по сельхозмашинам, работали в райцентре. Но начались перемены, нелады с зарплатой, неуверенность в дне завтрашнем. Решили взять землю на родине, возле хутора Осиновский. Теперь хозяйствуют. Семьи - в райцентре, в Калаче. А работа здесь. Здесь 300 гектаров земли, а теперь еще 100 прибавили. С нынешней весны выпросили у "Голубинского" бывшего совхоза, ныне коллективного хозяйства - вот этот полевой стан, хозяйству уже ненужный и разбитый. С ранней весны Тимофей Константинович, хозяйничая топором да пилой, новые двери навесил, настелил полы - словом, навел порядок. Теперь здесь можно жить, трудясь на своей земле.

- Как живем и работаем... - отвечает на мой вопрос Пономарев-старший. Особо нечем хвалиться. Один у нас трактор ДТ. А как в семье одно дите - не дите, так и один трактор - не трактор. В две смены на нем работаем. Передых ему - лишь в обед. Тогда я рукава засучаю, смазку ему, кое-чего подтяну, подделаю. И снова в борозду. Кричи, а нужен другой трактор. Но где его взять? Комбайн один на пятерых хозяев. Культиватор - чужой. Хромаем на обе ноги. Как не хромать, если со всех сторон за зебры ухватили и душат. Спасибо, у сынов жены терпеливые, своими зарплатами их держат. А то бы вовсе конец. Землю получили запущенную, сплошной осот. Два года ее чистили. Нынче думали хороший урожай озимки взять. Посеяли числа двадцатого, в августе. И через день дождь пошел. Духом воспряли. А теперь вот такая сушь стоит .

Добавлю к рассказу Тимофея Константиновича, что "озимка" его в краях голубинских, по словам специалистов, самая лучшая. И хоть долгая жара ее "подсушила", но по 15 центнеров с гектара должна дать.

Но и нынче Пономаревы не разбогатеют, даже если вовремя уберут свои 200 гектаров озимой пшеницы. Долго они думали, но заключили контракт с корпорацией, взяли кредит и купили комбайн. Иначе вся их пшеница могла остаться неубранной.

- От земли не станешь богатый, а будешь горбатый, - говорит Пономарев. Работаем все. Внуки уже помогают, за рулем, за штурвалом. Но богатства не видно. И все здесь такие хозяева, тутошние фермеры.

Беседуем с Тимофеем Константиновичем, а внизу, под бугром, в зелени балки, льется сияющая под солнцем струя Белого ключа. Прежде ключ был обделан камнем. Сейчас торчит железная труба, льется вода. Вкус у нее - особенный. Говорят, что она - серебряная, целебная. Пьешь - не напьешься.

Вспомнил другие ключи, которых теперь уже нет. Тут нет загадок.