На виду у всех   ::   Мельник Ноах

Вот и весь ассортимент. Пожилая еврейка напрасно ждала покупателей. Мужики плели лапти из лыка.

Была еще одна отрасль, которой занимались наши евреи, огородничество. Ежегодное внесение навоза в течение многих столетий способствовало образованию плодородной почвы с мощным гумусным горизонтом. Ведущей культурой были огурцы. В конце лета в городе стоял густой запах чеснока и укропа. Засоленные огурцы в бочках, скрепленных лозовыми обручами, свозили к реке и привязывали под водой к забитым в дно кольям. В воде, а зимой подо льдом, огурцы в рассоле отлично сохранялись. За ними приезжали купцы в конце весны. Продукция эта шла и за границу. Недалеко от нас жила семья огородников по кличке "Ди буракес". Осенью, после завершения полевых работ, глава семьи запрягал свою клячу и скупал по деревням гусей. Кончался сезон выпаса, и крестьянам выгодно было продать разросшееся за лето пернатое стадо. Привезенных гусей откармливали. Всю зиму гусиные тушки без кожи и жира разносили на продажу по домам. Перья "скубли" на подушки и перины, а гусиный жир с кусочками кожи перетапливали. Этот жир "мит грибенес" (со шкварками) продавали к пасхе для приготовления "кнейдлэх". Так, трудясь круглый год, многочисленная семья "Ди буракес" зарабатывала себе на скудное пропитание.

Непременным атрибутом местечка были балагулы. Этим дюжим молодцам не страшна была любая непогода. Однажды, в начале прошлого века, рабочие из российских губерний, занятые на строительстве Полесской железной дороги, подвыпив в воскресенье, решили "устроить жидам погром", но получили такой отпор от наших балагул, кузнецов и мясников, что в течение многих лет погромов не было. Окрестное население поговаривало: "Ляховичские жидки Христа распяли".

В то время опростоволосились наши местечковые мудрецы. Инженер предложил за взятку в 50 рублей спроектировать в местечке железнодорожную станцию. Мудрецы долго совещались и решили, что вокзал станет несчастьем для местечка. Молодежь будет целыми днями ошиваться там и, не дай Бог, нарушит святость субботы. Понаедут "фони" из Москвы и Петербурга, скупят на базаре масло и яйца, что вызовет дороговизну, да еще устроят погром. Дали взятку в 50 рублей, чтобы спроектировал станцию подальше (остался лишь полустанок). Позже недобрым словом поминали своих мудрецов: товары пришлось возить за шесть километров. Только Лейзер-балагула был доволен: его двенадцать детей не знали голода.

В базарные дни местечко просыпалось рано. Шумный народ заполнял базарную площадь и прилегающие улицы. Крестьяне плотно устанавливали повозки (зимой - сани). Рядами выстраивались гончары, бондари. В наполненных водой бадьях плавали метровые щуки, плоские карпы. Торговали поросятами, свиньями, овцами, телятами, коровами и лошадьми. Вот балагула покупает у мужика коня, торгуются, бьют друг друга по рукам (только железные мозолистые ладони могут выдержать эти удары), расходятся и снова сходятся. Вот крестьянка, продав фунт масла, десяток яиц и курицу, направилась в лавку купить праздничный головной платок. Два мужика направились в ресторацию Файвеля Рыжего обмыть куплю-продажу. Выходят оттуда повеселевшие (пьянство у единоличников не было в моде, брали на двоих польскую "кварту" - всего 250 грамм), обнимаются, целуются, заверяя друг друга в уважении и вечной дружбе. Опустело местечко, евреи убирают навоз напротив своих домов, иначе "полициант" оштрафует. В польском государстве улица должна быть чистой.

Оживало местечко и в субботние дни. Пообедав и приодевшись, более состоятельные евреи выходят на базарную площадь "шпацировать", бесцельно прохаживаясь по тротуару, чтобы людей увидеть и себя показать. Была и местечковая самодеятельность с постановками на идише.