На хуторе (рассказы)   ::   Екимов Борис

Солнце уже высоко. Но в тени раскидистого клена еще держится холодок. На столе шкварчит сковородка с яишенкой, рассыпчатый творог желтеет, банка с молоком квашеным запотела, в густую сметану ложку не воткнешь.

- А может, вчерашнюю рыбу?.. - предлагает Валентина. - И каша есть, молочная. Сливки принесть к чаю?

- Принесть, - коротко отвечает супруг ее.

Время завтрака. На хуторе - тихо.

- Кресна! Кресненька! - Не вошла, а влетела во двор голенастая невеликая девчонка. - Баба Ксеня вашу Пальму хотит удавить! Говорит, зови Федю-Суслика, нехай он ее удавит!

- Чем она провинилась, Пальма? - недоуменно спросила Валентина.

- Говорит, кутька оставим. Он будет гавкать. А Пальма - старая...захлебываясь, со слезами рассказывала девочка. - Ее удавить. Федю позвать...

Валентина вздохнула.

- Сами все - трухли старые. Кто бы нас передушил. То насилочку выпросила: дай Пальму, дай... С ней не буду бояться... Надежа. А теперь - на сук. Не реви, веди сюда Пальму, - постановила она.

Обрадованная девочка умчалась вихрем.

Тимофей, до того лишь рассеянно слушавший девчонку и жену, возразил резонно:

- А нам на кой другая собака? Волчок-то есть. - Услышав имя свое, Волчок молодой поджарый пес - взвизгнул и загремел цепью. - Ксеня-премудрая: то надо ей Пальму, то не надо. А ты - простодырая. Ксеня бы Пальму не забирала, мы бы Волчка не заводили. А теперь собачатник разведем.

- Волчка - на скотий баз, - рассудила Валентина. - Там ворота. Кто чужой сунется, Волчок не пропустит.

Тимофей недолго подумал. Он не любил с ходу сдаваться. Но правда была в словах жены. Пришлось одобрить:

- Вообще-то верно. Там - темный угол: сено, солома. А всякая скотина и птица там. У Алика-чечена собака - у скотины. И правильно. А Волчок, он сторожкий. Никого не пропустит. Да, Волчок, - обратился он к собаке. - Новое тебе назначение. Считай, повышение по службе. Во дворе мы сами себя укараулим. Старуня подможет. А там - основное: куры, утки, поросята, скотина. Будешь стеречь. Понял? Ответственность.

Остромордый, овчаристого вида, но статью потоньше и потому приглядный, Волчок довольно повизгивал, радуясь речам хозяина. Он еще не понял, что новая служба - это скучноватая ссылка. Здесь, во дворе, на глазах у людей - весело. И обеденный стол рядом. Нет-нет да и перепадет сладкий кусок. А на скотьем базу - высылки. Там лишь глупые утки крячут да куры гребутся. Но этого Волчок еще не знал. Валентина отвязывала его и уводила, освобождая место для Пальмы. Волчок повизгивал, норовил лизнуть хозяйку.

Место освободили. Скоро и Пальма прибыла на старые пепелища. К обжитой конуре, к прежним хозяевам, которые помнили ее.

- Моя Пальмочка... Захудала... - лаская старую собаку, приговаривала Валентина и выбирала из собачьей шерсти репьи да колтуны. - Откормим ее. Яичками надо свеженькими, это - полезно. Молочком - парным...

За время отлучки старая собака исхудала, глаза ее потускнели, словно не год, а долгий срок ее не было.

- Она снова будет молодая, веселая... - приговаривала Валентина. - Молочка ей...

- Каймачку... - ехидно добавил Тимофей.

- Она не любит каймак, она молочко любит парное. Старые, они тоже как дети...

Тимофей лишь рукой махнул: еще одна колгота.

ПОЗДНИЙ ЗАВТРАК

В летнем хуторском быту утро начинается на белой заре, до солнца. Подоить, напоить скотину, прежде чем выгонять на пастьбу. Птица кудахчет да крякает, требуя своего. Первые дела огородные и дворовые, на базу за скотиной прибрать - тоже по холодку, пока не припечет солнце. Дело дело цепляет, время летит, солнце поднимается быстро. "Господи, уже почти девять..." Пора завтракать. Первый упряг долгой дневной работы - с плеч долой.

Хуторские дела меряются не часами, а упрягами: первый, второй - самый тяжкий, дневной, третий - вечерний, уже до звезды.