На затонувшем корабле   ::   Бадигин Константин Сергеевич

Он не выносил ханжества католических священнослужителей, презирал фиглярствующих отцов иезуитов и скептически относился к помпезности богослужения в католических церквах. Но фигура на кресте заинтересовала его, любителя древности, как произведение искусства.

За распятием на невысоком постаменте стоял гроб, крышка была сдвинута в сторону. Когда-то гроб, видимо, был покрыт орденским знаменем. Сейчас от знамени остались только истлевшие обрывки. Свет фонаря задержался на черепе, обтянутом лоскутками кожи, с выдающимися надглазными выпуклостями и жёлтыми кривыми зубами. На правой височной кости профессор заметил сквозную продолговатую пробоину — след от удара топором.

Поверх медных доспехов лежала длинная рыжая борода. Челюсть подпиралась рукоятью огромного меча. На сжатых суставах пальцев белела ссохшаяся кожа. Собственно, только рыцарское снаряжение и напоминало о прежних формах человеческого тела.

«Кем он был?» — спрашивал себя профессор.

История орденских времён, а особенно все, что относилось к прошлому Кенигсбергского замка, было близко его сердцу. Когда-то в юности, оправдывая нечеловеческие жестокости рыцарей, он преклонялся перед Тевтонским орденом. Захватывая чужие земли, орден создавал и укреплял немецкое государство. Со временем профессор несколько изменил точку зрения, однако, как всякий немец, к старине относился почтительно.

Он ещё раз внимательно осмотрел подземелье. Теперь он заметил ржавые железные кольца в каменной кладке… Но что это? На стене возле гроба чуть виднелись тронутые временем строки угловатых букв. Водя по ним лучом фонарика, профессор с трудом прочитал: «Я презираю греховность моего тела и принимаю обет послушания моему богу, святой церкви, святой Марии и вам, мой магистр ордена немецкой церкви, и вашим последователям. Правилам и обычаям ордена немецкой церкви буду подчиняться и буду послушен до самой смерти. Аминь».

«Присяга тевтонских рыцарей. Кому понадобилось писать её на стене? И герб ордена!» — Сбоку едва заметно проступал рисунок щита с чёрным крестом.

Профессор мысленно обратился к сочинению Христофора Харткнохта «Старая и новая Пруссия». Сколько раз он перечитывал объёмистый фолиант со множеством рисунков!

Тевтонский орден девы Марии возник в Иерусалиме ещё в двенадцатом веке. В начале монахи ухаживали за больными и ранеными, вели скромный образ жизни. Орден был вполне безобиден и даже полезен, пока одному из великих магистров, Герману фон Сользу, не пришла в голову заманчивая идея — поживиться чужой землёй. Ему помог польский князь Конрад Мазовецкий, призвавший божьих рыцарей завоевать язычников — балтийских славян, пруссов и литовцев — и привести их к вере Христовой.

Расположившись на пожалованных польским князем землях, рыцари вскоре не только овладели исконной землёй пруссов, но оказались хозяевами чуть не всей восточной Прибалтики.

Профессору пришла в голову похвальба Адольфа Гитлера: «Я начну своё наступление там, где были остановлены тевтоны много веков тому назад». Да, фюрер взял на себя трудную и опасную задачу — завершить дело, начатое монахами-завоевателями.

Мысли профессора снова обратились к средневековому покойнику в латах. «Я должен узнать, кем был этот человек, — повторял про себя профессор. — Почему рыцарь похоронен здесь, в подземелье. Может быть, мне посчастливится раскрыть что-нибудь новое из истории ордена? Следует осмотреть ещё раз все, каждую мелочь».

Основательно потревожив рыцаря, профессор обнаружил под черепом небольшое евангелие в переплёте из телячьей кожи и несколько серебряных монет с гербом ордена.

Профессор стёр пыль с евангелия, полистал пожелтевшие страницы, защёлкнул медные застёжки и положил в карман.