Назидательные новеллы   ::   Сервантес Мигель де Сааведра

Паж выполнил поручение, и старуха ответила, что придет.

Окончились танцы и пение, и перешли было на другое место, как вдруг к Пресьосе приблизился какой-то очень хорошо одетый паж и, протянув ей сложенную бумагу, сказал:

- Выучи, Пресьоса, вот этот романс. Он весьма недурен; а я тебе буду давать время от времени еще и другие, так что пойдет о тебе слава как о лучшей на всем свете исполнительнице романсов!

- Выучу, и с большим удовольствием! - ответила Пресьоса. - Только смотрите, сеньор, не забудьте принести обещанные романсы, конечно, при условии, что они будут приличны! Если вам угодно получить плату, сговоримся на дюжины: спели дюжину - и заплатили за дюжину; если же вы думаете, что я буду платить вперед, это дело невозможное!

- Если вы мне заплатите за бумагу, сеньора Пресьоса, - ответил паж, - я и на том скажу спасибо, и кроме того, если романс окажется нехорошим или нескромным, считать его не будем!

- Пусть за мной останется право выбора! - сказала Пресьоса.

После этого цыганки пошли дальше по улице. Из-за решетки одного окна их позвали какие-то кавальеро. Прижалась Пресьоса к решетке, находившейся невысоко, и увидела в хорошо убранной и прохладной комнате нескольких кавальеро: одни занимались тем, что прохаживались по комнате, другие играли в разные игры.

- Не хотите ли вы, сеньоры, дать мне магарыч? - спросила Пресьоса, говорившая как и все цыганки пришепетывая, причем это у них не от природы, а особая повадка.

При звуке голоса Пресьосы и при виде ее лица игравшие оставили игру, а ходившие - свое хождение, те и другие поспешили к решетке посмотреть на цыганочку - Ибо все уже о ней слышали - и сказали:

- Заходите, заходите, цыганочки: получите магарыч!

- Не выйдет ли только дорого, - возразила Пресьоса, - если нас тут станут щипать?

- Нет, вот тебе слово кавальеро! - сказал один из них, - Можешь быть спокойна, малютка, что никто у тебя ремешка на башмаке не тронет; ничего не будет, клянусь знаком ордена, который у меня на груди. - И он положил руку на крест Калатравы.

- Если хочешь войти, Пресьоса, - сказала одна из трех бывших с ней цыганок, - иди себе на здоровье, а я не хочу идти туда, где столько мужчин!

- Нет, Кристина, - ответила Пресьоса, - если чего и нужно бояться, так это одного мужчины и наедине, а не большого общества; потому что одно то, что их много, исключает страх и опасение обиды. Заметь, Кристина, и знай: если женщина захочет быть честной, то останется таковой среди целой армии солдат. Правда, всегда следует избегать опасных случайностей; но под ними следует разуметь тайные, а не явные.

- Ну, идем, Пресьоса, - ответила Кристина, - ты ведь у нас ученей ученого.

Старая цыганка их ободрила, и они пошли. Едва только Пресьоса успела войти, как кавальеро со знаком ордена заметил лист бумаги, находившийся у нее на груди; он подошел и выхватил его. Пресьоса ему заметила:

- Не отбирайте его у меня, сеньор; это романс, который мне только что подарили, я его еще не читала.

- А ты, красавица, умеешь читать? - спросил кто-то.

- И писать, - сказала старуха. - Я воспитала свою внучку как дочь какого-нибудь стряпчего.

Кавальеро развернул бумагу и, увидев, что в ней лежит золотой эскудо, воскликнул:

- Ай да Пресьоса!.. К письму приложена плата за доставку; получай эскудо, который находится при романсе!

- Ловко! - воскликнула Пресьоса. - Поэт принял меня за нищую.