Назидательные проповеди, прочитанные в приватном собрании в Лондоне в 1765 году   ::   Вольтер

Когда папа Сикст IV приказал убить обоих Медичи в церкви Репараты*, в тот самый миг, как перед лицом народа прославляли Бога, коему этот народ поклонялся, Сикст IV спокойно пребывал в своем дворце, ничего не страшась - ни того, что заговор удастся, ни того, что он потерпит провал; он был уверен: флорентийцы не отметят за себя, он совершенно свободно отлучит их от церкви, и они будут на коленях просить у него прощения за то, что осмелились принести жалобу.

*) Церковь Santa Reparata (Святой Ценительницы; ст.-ит.) во Флоренции. -- Примеч. переводчика.

Весьма правдоподобно, что атеизм был философией всех могущественных людей, проведших свою жизнь в том заколдованном кругу преступлений, который глупцы именуют политикой, государственным переворотом, искусством править.

Меня никогда не заставят поверить, будто кардинал, знаменитый министр, считал, что он действует по указанию Бога, когда он приказал двенадцати убийцам в судейских мантиях4, состоявшим у него на жалованье, осудить на смертную казнь одного из высокопоставленных лиц государства, причем происходило это в его собственном загородном доме и в то самое время, как он предавался блуду со своими девками рядом с помещением, где его лакеи, украшенные титулом судей, угрожали пытками маршалу Франции, смерть которого они уже мысленно смаковали.

Некоторые из вас, братья мои, спрашивали меня, имел ли один из иудейских царей5 истинное представление о божестве, когда на пороге смерти, вместо того чтобы попросить прощения у Бога за свои прелюбодеяния, убийства и бесчисленные жестокости, он упорствует в своей кровожадности и жестокой жажде мести? Когда устами, готовыми закрыться навеки, советует своему преемнику повелеть убить старого Семея, своего министра, и своего военачальника Иоава?

Я признаю вместе с вами: акция эта, которую напрасно старался обелить святой Амвросий6, быть может, самая страшная из тех, о которых можно прочесть в анналах народов. Миг смерти для всех людей бывает моментом раскаяния и милосердия: стремиться к отмщению, умирая, и не осмелиться это выполнить, обременить другого в своих предсмертных словах долгом бесчестного убийства - поистине вершина трусости и ярости, сплетенных в единый клубок.

Я не стану здесь исследовать, правдива ли эта отвратительная история и в какое именно время она была написана. Я не буду с вами обсуждать, нужно ли рассматривать хроники иудеев под тем же углом зрения, что и повеления их закона, и было ли правильным смешать - во времена невежества и суеверий -Священное писание иудеев с их светскими книгами. Законы Нумы7 были священны для римлян, а писания их историков - нет. Но если упомянутый иудей оставался варваром до последнего своего вздоха, что нам до того? Разве мы иудеи? Какое отношение к нам имеют нелепые и страшные дела этого небольшого народа? Преступления освящались почти всеми народами мира, так что же нам делать? Ненавидеть преступления и поклоняться Богу, который их осуждает.

Признано, что иудеи поклонялись телесному Богу. Но разве это причина, по которой мы должны иметь подобную идею верховного бытия?

Если доказано, что они верили в телесного Бога, то не менее ясно, что они признавали Бога - создателя Вселенной.

Задолго до того, как они пришли в Палестину, финикийцы имели своего единого Бога Яхо; имя это было у них священным, так же как позднее у египтян и иудеев. Кроме того, они называли верховное бытие более распространенным именем - Эль. По своему происхождению это халдейское имя. Именно от него город, именуемый нами Вавилоном, назывался Бабель - Врата бога. От него же иудейский народ, пришедший со временем в Палестину и там обосновавшийся, стал называть себя "Израэль", что означает видящий Бога, как это сообщает нам Филон8 в своем Трактате о воздаяниях и карах и как пишет историк Иосиф9 в своем ответе Апиону10.

Египтяне вопреки всем своим суевериям признавали Верховного бога; они именовали его Кнеф и изображали в виде шара.