Не оглядывайся   ::   дю Морье Дафна

Подобная атмосфера присуща только тем спальням, в которых люди проводят свой отпуск. Эта спальня принадлежит нам, пока мы здесь, мы возвращаем ее к жизни. Когда мы уедем, она перестанет существовать, она исчезнет в массе таких же безликих спален. Он повернул оба крана в ванной, от воды стал подниматься пар. «Сейчас, – подумал он, – сейчас наконец настал момент, когда можно заняться любовью». Он вошел в спальню, и она поняла его, раскрыла объятия и улыбнулась. Какое же это облегчение после стольких недель нечеловеческого напряжения.

– Кстати, – говорила она позже, вдевая в уши серьги, – я не так уж и голодна. Может, мы пообедаем здесь, в отеле?

– О Господи, нет! – воскликнул он. – А вокруг нас будут сидеть эти жуткие парочки? У меня зверский аппетит. И мне весело. И хочется напиться.

– Надеюсь, ты не собираешься пойти в ресторан, в котором свет режет глаза и громыхает музыка?

– Нет, нет… мне хочется посидеть в маленькой пещерке, где полумрак создает интимную атмосферу, в таком простеньком ресторанчике, куда мужчины водят чужих жен.

– Гм, – фыркнула Лаура, – я понимаю, что это значит. Ты приметишь какую-нибудь итальяночку лет шестнадцати и будешь весь вечер таращиться на нее, а мне останется в одиночестве разглядывать широченные спины мужчин.

Продолжая шутить и смеяться, они вышли на улицу и погрузились в очарование теплого и нежного вечера.

– Давай пройдемся, – предложил он, – пройдемся и нагуляем себе аппетит, чтобы потом наесться до отвала.

Они не заметили, как оказались рядом с Моло. На воде покачивались гондолы, издавая при этом тихий плеск; свет смешивался с тенью. Навстречу им попадались парочки, которые, подобно им, получали удовольствие от того, что без всякой цели бродили по улицам; шумные группы жестикулирующих моряков; темноглазые девицы, стук их каблучков эхом отдавался от стен и воды.

– В Венеции, – сказала Лаура, – стоит тебе оказаться на улице, и любая прогулка превратится в бесконечность: вот, пройдем по этому мостику, говоришь себе, и назад, но тут появляется еще один мостик, который так и манит тебя. Уверена, что в этом районе нет ресторанов, мы почти подошли к городским паркам. Давай вернемся. Где-то рядом с церковью св. Захарии есть ресторанчик, к нему ведет узенький переулок.

– Послушай, – ответил Джон, – если мы пойдем по этой улице, мы минуем Арсенал, потом перейдем мост и повернем налево, – и окажемся у этой же церкви, но с другой стороны. Мы ведь только на днях утром прошли этой дорогой.

– Да, но тогда был день. А сейчас мы можем заблудиться: улица очень плохо освещена.

– Не ворчи. У меня есть чутье.

Они повернули на Фондамента делль Арсеналь, прошли по мосту, миновали церковь св. Мартина. Впереди канал разделялся на правый и левый, вдоль рукавов шли узенькие улочки. Джон колебался. В какую сторону они повернули в прошлый раз?

– Вот видишь, – настаивала Лаура, – я же говорила, что мы заблудимся.

– Глупости, – уверенно ответил Джон. – Мы пойдем вдоль левого канала, я помню тот мостик.

Канал был узким, казалось, дома, расположенные по обеим сторонам, смыкаются над ним. При свете дня, когда солнце отражалось в воде, а окна домов были распахнуты и в воздухе слышалось пение сидевшей в клетке канарейки, канал казался уютным убежищем от толчеи. Теперь же, погруженный почти в полный мрак, с закрытыми окнами домов, он производил совершенно противоположное впечатление и казался жалким и запущенным. Длинные узкие лодки, пришвартованные к скользким ступеням причалов, выглядели, как гробы.

– Я уверена, что не помню этого моста, – проговорила наконец Лаура и положила руку на перила, – и мне не нравится вот тот темный переулок.

– Впереди есть фонарь, – сказал Джон.