Небо падших   ::   Поляков Юрий

Явилась проводница. Было видно, что за вмешательство ей уже заплачено или во всяком случае обещано – и немало.

– Гражданин, перейдите, пожалуйста, в другое купе! – потребовала она.

– Почему?

– Потому что молодой человек хочет ехать со своим другом!

– Не перейду!

– Хотите, чтобы вас перенесли? – вяло удивился Павел Николаевич.

– Если вы до меня дотронетесь, у вас будут большие неприятности! – предупредил я.

– Да он пьяный! – показывая на меня пальцем, крикнула проводница. – Предъявите документ! Я сейчас наряд вызову!

– Наряд? Очень хорошо! – я достал из кармана и помахал в воздухе «корочками» с надписью «Пресса».

Это было удостоверение одной популярной и очень скандальной молодежной газеты, где я вел рубрику «Архивная мышь». Вообще-то удостоверение мне, как договорнику, не полагалось, но ответственный секретарь, мой давний приятель, выписал «корочки», чтобы я мог посещать очень дешевую редакционную столовую.

Проводница растерялась: деньги деньгами, а с прессой лучше все-таки не связываться. Журналист ведь вроде смоляного чучелка – потом не отлепишься… Она пообещала договориться с пассажирами из другого купе и ушла.

– Не люблю журналюг! – весело сообщил Павел Николаевич. – Продажные вы все людишки!

– А вы покупали?

– Неоднократно.

– Ну, меня вы пока еще не купили! И потом, я не журналист, а писатель…

– Писатель? Ну, это еще дешевле. Как ваша фамилия?

– Скабичевский…

– Странно. Мне показалось, что вы – Панаев… Некоторое время мы молча сидели друг против друга. Телохранитель тем временем аккуратно повесил на плечики одежду своего шефа и стоял в дверях с каменным лицом, ожидая дальнейших указаний.

– Хорошо, – вдруг прервал молчание Павел Николаевич. – Я даю вам пятьсот баксов – и вы переходите в другое купе. Договорились?

Он махнул рукой – Толик раскрыл дорожный саквояж, извлек оттуда черную сумку-"барсетку" и протянул хозяину.

«Ничего себе кошелек!» – подумал я.

Мой попутчик небрежно достал из «барсетки» толстую, перетянутую резинкой зеленую пачку и отсчитал пять стодолларовых бумажек.

– Нет, – ответил я, отводя глаза от денег. Павел Николаевич молча добавил еще столько же:

– Возьмите, вам же хочется. Смелее! В первый раз всегда страшно.– Он улыбнулся, и на его круглых щеках обозначились трогательные ямочки.

Мне и в самом деле очень хотелось. Это была как раз та сумма, какую запросили с меня в автосервисе за полное восстановление «шестерки».

– Уберите деньги! – потребовал я.

– Ладно, отдаю все! – Он бросил на столик пачку и ребячливо подмигнул телохранителю.

– Зачем вы валяете дурака? Вы же все равно мне всех этих денег не отдадите!

– Отдам!

– Не отдадите!

– Конечно, не отдам.

Он надел очки и снова стал взрослым. Ямочки на щеках исчезли, как и не было.

– Зачем же вы тогда издеваетесь?

– Я вас искушал. И вы мне понравились. Давайте лучше выпьем! Толик, будь другом, накрой поляну. Мы тут с господином писателем о жизни побеседуем.

Телохранитель вынул из саквояжа две бутылки красного вина.

– Бургундское. «Кортон гран крю фэвле» 88-го года! – сообщил Павел Николаевич. – Очень милое вино. Вообще-то я больше люблю бордо, например «Шато Тальбо» 89-го… Но оно капризное: откроешь – и нужно почти час ждать, пока резкость уйдет. Бургундское в дороге предпочтительнее. Или у вас другое мнение?

– А сколько оно стоит? – осторожно спросил я.

– Эх вы! Это про женщину сначала спрашивают: «Сколько стоит?», а потом пробуют. С вином же все наоборот, сначала пробуют, а потом уже спрашивают: «Сколько стоит?»

Толик между тем вынул закуску: бутерброды с икрой и рыбой, уложенные в пластмассовую коробочку. В другой коробочке оказалась клубника.