Неизвестный человек   ::   Гранин Даниил

- Ах ты, благодетель грошовый, что ты из себя строишь? Я-то знаю тебе цену, распиндяй ты... - Усанков выругался, не сумев сдержать себя. - У тебя и вправду мания. Кто боится, кто? Ты боялся, слабак ты, себе не поверил. Без моего письма не мог. Свидетель тебе нужен был. Дохлая у тебя вера, на моей бумажке заторчала, - он с яростью стал рвать письмо, складывал и рвал, складывал и рвал. - Все! Другого свидетельства не будет!

- Вот и хорошо, - равнодушно сказал Ильин.

Они молча и быстро ходили вдоль паперти. Усанков старался справиться с собой. Обижаться, ссориться - все это давно не применялось в деловых отношениях, это была непозволительная роскошь, да и бесполезная. В конце концов, Ильин заслуживал благодарности.

- Ладно, Серега, меня бабка учила: бесы в воду, пузыри вверх. Что означает: давай мириться, - Усанков пригладил волосы, вздохнул, словом, сбросил с себя ношу. - Давай так: ничего не было, никого мы не видели, все позабыли.

- И все можно начинать сначала. Кончили одно вранье, начинаем другое. А если это был знак?

- Кому? О чем?

- Мне... напоминание, - с запинкой сказал Ильин. - А тебе... тоже.

- Чушь это все собачья! Астрологи! Экстрасенсы! Предсказатели! Исцелители! Расплодилась нечисть, как мухи вьются над гнилью. Верный признак разложения нашего общества.

- Передо мной что-то приоткрылось, - сказал Ильин. - Я решил поверить и пойти до конца.

- Куда? - насмешливо спросил Усанков. - Серега, понимаешь, что ты горишь синим пламенем? Тебе спасаться надо. Если не дурдом, то все равно он тебя доконает. Это мы с тобой тут лялякаем, а он времени не теряет. Он твоих гавриков обрабатывает сейчас, чтобы они на тебя строчили. Он тебя ославит так...

- Меня Клячко больше не интересует.

- Тебя выгонят. Сперва снимут, а потом станут доводить.

- Это уже не имеет значения.

- А что, что имеет значение?

Перед ними вдруг очутился Альберт Анисимович, откуда он взялся, Усанков не заметил, скорей всего, из той толпы старушек и калек, что были на паперти. Приоткрыв рот, он застыл, как бы вспоминая что-то, затем произнес нараспев:

- Горстку вечерних чувств, что нам осталось, истратим на уход туда, где мир продолжается без людей!

- Я вас все же прошу, - сказал Ильин. - Вы мне обещали еще в самом замке показать.

- Да, они там кое-что нашли... Но, увы, голубчик, мне бы успеть закончить свои земные дела, помирать не люблю на ходу, - он сказал это весело. - И вам не рекомендую.

- Вот и чудненько, - сказал Усанков тоном председательствующего. - Не будем мешать, человеку надо подвести итоги, мы пойдем.

- Замолчи, - оборвал его Ильин. - Вы не должны меня сейчас оставить, Альберт Анисимович.

Альберт Анисимович, наклонив голову набок, по-птичьи осматривал их обоих.

- Позвольте спросить, кто ваши предки? - неожиданно спросил он. - Был такой священник Усанков в здешнем приходе.

- Мы из мужиков. Из псковских, - язвительно сказал Усанков. - Так что не клейте мне.

- А вы ведь слукавили насчет портрета, - темное морщинистое веко его за стеклом подмигнуло. И, не дожидаясь ответа, он повернулся к Ильину. Оставить вас, наверное, грех. Но и уводить вас грех.

- Все равно, - сказал Ильин. - Хватит. Все равно я уже не участник.

- Чего ты не участник? - спросил Усанков.

- Тараканьих бегов ваших.

- Уже ваших?.. А ты откуда вылупился? У нас, значит, мерзость, вранье, суета. Где ж это можно нынче жить по чести? Адресок имеешь? С этими вот, бомжами? За чей счет вы жить изволите, а? И соблюдать чистоту? А я вот не соблюдаю. Не в состоянии. По уши в грязи, да-с! - он весь изогнулся, искривился, руками завертел, галстук его бордовый и тот винтом свернулся. Я бы тоже хотел, а вот должен вернуться, и если ты не согласишься подписать бумагу, ту самую, если не соизволишь анонимочку оставить анонимочкой, то сяду сочинять акт комиссии на тебя и твое бюро. Будем смешивать тебя с дерьмом.