Бригадир   ::   Седов Б. К.

Стрекотание автоматных очередей и звуки звонко падающих на асфальт горячих гильз по всей России слились в единую мелодию с пьяными воплями разудалой кабацкой гульбы, тихим шелестом купюр с ликами американских президентов, завораживающим бегом шариков по колесу рулетки и нудными речами обещающих светлое капиталистическое будущее политиков с рожами купленных иностранных холуев и продувных хапуг. Веселуха и жуткая нищета захлестнули страну от края до края. В общем, пока Невский весьма достойно тянул в тайге пришитый ему прокурором срок, на огромных просторах Родины «жить стало лучше, жить стало веселее». И очень хотелось увидеть этот пир во время чумы собственными глазами. Если верить вестям, регулярно поступавшим в зону от Индейца, не все было так плохо и перспективы косить зеленые лимоны открывались такие, что аж дух захватывало. Куда там «Союз-Баварии», своей крутостью и масштабами некогда вызывавшей у них, молодых бандитов, если не благоговейный трепет – не дождетесь, барыги! – то уж некое подобие уважения. Хотя и эта контора, как довольно сообщал в маляве Антоха, по-прежнему исправно гнала лес за рубеж, наращивая объемы экспорта, и приносила бригаде добрую треть всех лавэ в «дереве» и СКВ.

Гром грянул за два месяца до освобождения Влада, когда дядя Коля был найден мертвым в своем загородном доме в Павловске. С торчащим из черепа, крепко вошедшим в кость и застрявшим там топором. Братва встала на уши, но вычислить мокрушника по горячим следам не удалось. Единственной зацепкой были остатки ужина, две пустые бутылки из-под «Столичной», полная пепельница хабариков от «беломора» и два граненых стакана на столе в кухне. На одном, как и следовало ожидать, нашлись отпечатки самого хозяина дома. Второй же граненый оказался кристально чист – уходя, убийца предусмотрительно и хладнокровно стер пальчики со всех мест, где они могли остаться. В результате пацаны сошлись на мнении, что смерть дяди Коли – дело рук кого-то из его бывших зоновских дружков (ни с кем другим ставший в последнее время жутким снобом дядя Коля просто не стал бы пить дешевую водяру, да еще из такой стремной совковой посуды, и есть шпроты прямо из банки), а сама мокруха – чистой воды пьяная разборка. Об этом говорило и орудие убийства – топор. У «хозяина» дядя Коля отмотал пятнадцать лет, пересекался с множеством сидельцев и при таком раскладе, не имея ни одной улики, вычислить мокрушника казалось делом почти безнадежным. Одним словом, по-настоящему никто искать убийцу не стал. Отчасти из-за элементарной лени, отчасти из-за того, что пацанам быстро стало не до мести. О зреющем в группировке конфликте Антоха сообщил Невскому в зону примерно с месяц назад. Как и в случае с Чалым, утратившая стержень группировка погрязла во внутренних разборках. По одну сторону баррикад встала претендующая на лидерство и контроль над самыми прибыльными точками «старая гвардия» дяди Коли, где верховодил бывший боксер и офицер псковской дивизии ВДВ по прозвищу Кассиус (настоящее имя великого боксера всех времен и народов Мохаммеда Али), по другую – менее многочисленные, но уже успевшие во всех смыслах накачать мускулы «новые» спортсмены из бригады Рэмбо и Индейца. Ни те ни другие, как водится, на уступки не шли, ложиться под конкурента не собирались, что очень скоро могло перерасти в полномасштабные разборки. Чем это грозит и во что выльется, все прекрасно знали по опыту прошлых бандитских войн. Умирать никому из братков не хотелось и между бригадами после ряда бескровных стычек временно установилось хрупкое перемирие. Формально считаясь единой и продолжая называться «дядьколиными», группировка фактически раскололась на две бригады, искоса и ревностно наблюдающие за бывшими сподвижниками и вынашивающие планы захвата власти. Равновесие сил было столь зыбким, что из любой плевой искры могло мгновенно разгореться пламя жуткой бойни.