Непобедимый народ   ::   Золотцев Станислав

Сей гнев обращен на того, кто когда-то обещал "лечь на рельсы". "А на рельсах-то не он, а мы, битый час на холоду поезда ждали, скоро, говорят, раз в день будет ходить, так что - пешком по шпалам? А он на рельсы не ляжет, не! не ляжет!" возмущается обладатель простуженного баса. Но басовая нота встречает бурное сопротивление дамского фальцета. "Да прекратите вы пороть эту глупую... Владелица фальцета не может подыскать точное определение для суждений своего супротивника. - Да хватит вам болтать эту... эту антисоветчину!"

Да... Не вооружен еще простой народ современной политической терминологией. Улица корчится безъязыкая...

Вообще, в этом дачном поезде(да и почти повсюду среди моих земляков) надо с диктофоном ездить: такая "метафорика" звучит - нигде больше ничего подобного не услышишь... Сидят рядом на скамейке два парня, слегка за тридцать обоим. Один сообщает другому о скором увеличении своей семьи: жена уже на восьмом месяце. "А ты со своей не собираешься еще одного завести?" спрашивает он соседа. Тот мотает головой: "Не, хватит, я уже отсеялся..."

Впрочем, нередко можно услышать и кое-что "покруче", хотя, казалось бы, вовсе безобидное. Мужик в ватнике проглядывает старую промасленную газету, в которую было завернуто что-то съестное. Морщит лоб и спрашивает сидящего рядом: "Слушай, тут сказано: у него единственного есть харизма. Что за харизма такая, не знаешь?" Тот после кратких размышлений отвечает: "Наверно, харя, только очень здоровенная".

Еще одна "салонная беседа" среди мешков и корзин. Ветеран сочувственно спрашивает своего более молодого знакомца, недавно в расцвете сил уволившегося из доблестных офицерских рядов: "Да-а, на двух работенках сразу, намаешься, да еще и картошку сажай, - несладко после армии на "гражданке"-то тебе?" Мгновенно, не дав раскрыть рта бывшему воину, с лукавой язвительностью встревает его супруга (или подруга): "Это смотря на какой гражданке!"

Недавно мне довелось побывать в одном сельце неподалеку от пушкинских земель, от Святогорья. По преданию, по одной из исследовательских версий, именно в этом сельце с Пушкиным произошла забавная ночная история, позже использованная им в романе "Дубровский". Помните: главный герой, под личиной гувернера Дефоржа живущий у Троекурова, после пира идет почивать во флигель, а к нему в сотоварищи по ночлегу напрашивается трусливый канцелярист и пытается по-французски уговорить его не гасить свечу... Но об этом чуть ниже. дело в том, что в тот день, когда я в этом сельце оказался, на ТВ-экране возник Ельцин, объясняющий, почему он прервал летний отдых и возвратился в столицу: дескать, близится осень, она будет горячей, и надо к ней готовиться, "кое на кого давнуть".

Казалось бы, мы уже привыкли к перлам президентского "новояза" (в 1993-м летом он обещал осенний "артобстрел" - и слово сдержал), но "давнуть" - это что-то совсем новое... Тут-то и вспомнилась история, произошедшая в этом сельце с Александром Сергеевичем, гостившим у своих приятелей-помещиков. Все было почти так, как в "Дубровском": поэт после дружеского пиршества направился ночевать во флигелек, где ему была отведена комната на пару с неким чиновником. Последний, под влиянием винных паров пытавшийся говорить исключительно на французском, увидал, что поэт тушит свечу, закричал: "Пуркуа ву туше, пуркуа ву туше! - спрягая с грехом пополам русский глагол "тушу" на французский лад. И добавил: - Я не могу дормир (спать) в потемках".

...Жизнь России, определяемая "новоязом" ее нынешних хозяев, поистине "дормир в потемках". Сплошной дормир в сплошных потемках...

Конец декабря, железно-кованый мороз...