Непримиримость   ::   Семенов Юлиан Семенович

Ладно, если бы такое несли безграмотные охотнорядцы, они газет в руки не берут, но ведь Дубровин — человек с университетским образованием? Он же прекрасно знает, что без помощи финансового капитала Европы царь бы не справился с революцией! Когда дубровинцы завывают, что наша революция еврейская, я диву даюсь! Антисемит-царь со своими жидоедствующими бюрократами платил полиции и армии золотом Ротшильдов! Прекрасное единение могуществ вне зависимости от вероисповедания. А то, что еврейских товарищей в революционной среде множество, то это не причина, а следствие не было б черты оседлости, погромов и лишения права учить еврейских детей в школах наравне с другими, процент участия евреев в революции не был бы столь высоким, поверь. Иногда мне кажется, что великорусские шовинисты — психически больные люди, маньяки… «Заговор Европы»! Они не хотели даже видеть того, что социалистический министр Клемансо не мешал французским банкирам поддерживать царя, а депутат английского парламента Уинстон Черчилль, который не сегодня, то завтра сделается одним из ведущих министров Лондона, выступал — во время предвыборной борьбы — против еврейских погромов в России, но при этом не мешал английским промышленникам оказывать незримую помощь Николаю Кровавому вместо того, чтобы понудить кабинет Его Величества пересмотреть свои отношения с венценосным русским братцем…

Фриц. — Напиши об этом для нашей газеты, Юзеф! Такой аспект нов, он заинтересует немецкого читателя.

Йозеф. — Меня сейчас волнует польский, литовский, русский, украинский, белорусский и еврейский читатель, Фриц… А потом я непременно напишу для Вас. Все, что публикуется у вас, далеко от нашей борьбы, понимаешь? Это роскошь — публиковаться у вас в такое время… Публиковаться надо здесь, чтобы это доходило — в любом виде — до наших людей.

Фриц. — Объясни мне суть споров о Думе между своими — большевиками и меньшевиками…

Йозеф. — Большевики предлагали игнорировать выборы в Думу, продолжать борьбу за свержение монархии, ибо она не намерена сдавать свои позиции. Меньшевики, наоборот, требовали участия в работе Думы, полагая, что она станет трибуной для легальной агитации против тирании. Правоту большевиков доказала история: через несколько месяцев после выборов, когда царь уволил премьер — министра Витте, который показался ему либералом, Дума была беззаконно распущена, депутаты выброшены вон, часть арестована. Пришел Столыпин. Этого не устроила и вторая Дума — прошло слишком много левых кадетов и социал-демократов, центристско правое большинство Гучкова и Пуришкевича оказалось зыбким. Тогда Столыпин разогнал и вторую Государственную думу, бросив в Петропавловскую крепость депутатов от социал-демократии, обвинив их в военном заговоре, что есть ложь, провокаторский повод властям расправиться с неугодными… Я тороплюсь в Петербург, чтобы послушать процесс над депутатами первой Думы…

Фриц. — Второй.

Йозеф. — Нет, именно первой. Социал-демократов второй Думы уже отправили в каторгу А вот депутатов первой Думы, подписавших в Выборге беззубое воззвание против произвола, до сих пор не судили. Почему?

Фриц. — Это я тебя должен спросить «почему», Юзеф.

Йозеф. — Видимо, власти готовят какой-то сюрприз. Это игра, Фриц Игра в кошки— мышки. Я думаю, после скандала с фарсом суда против социал-демократических депутатов второй Думы сейчас Столыпин будет делать хорошую мину при плохой игре, вполне либеральный процесс в открытом заседании…

Фриц. — А как ты вообще относишься к Столыпину?

Йозеф. — Недюжинный человек Именно этого царь и бюрократия ему и не простят.

Фриц. — Но ведь на всех фотопортретах он вместе с государем…

Йозеф. — Веришь спектаклям? Странно, я считал, что ты больший прагматик. Прежде чем мы вернемся к исследованию царской камарильи, закончу с Думой. При выборах в третью Думу большевики сняли лозунг бойкота.