Неслышные голоса   ::   Шоу Ирвин

Хьюго проверял себя, пытаясь понять, может ли он слышать то, что недоступно другим, но даже в относительной тишине тренировочного поля он не мог услышать больше, чем до инцидента в Грин-Бей. Спал он хуже, чем всегда, думая о предстоящем воскресенье, и Сибил жаловалась, что он ворочается, как вытащенный на берег кит, и не дает ей заснуть. В четверг и в пятницу он спал на кушетке в гостиной. Часы на стене, казалось, гремели, как Биг-Бен, но Хьюго решил, что это все из-за нервов. В субботу вся команда отправилась ночевать в отель, и Сибил могла выспаться. Хьюго со Смейтерсом поселились в одной комнате. Смейтерс пил, курил и волочился за женщинами. В два часа ночи, все еще без сна, Хьюго посмотрел на мирно похрапывающего Джонни и подумал, что, возможно, он сделал ошибку, ведя такую жизнь, как теперь.

Воскресенье стало выдающимся днем для Хьюго, хотя он все еще и прихрамывал. В начале игры, после того, как нападающий соперников во время блокировки угодил ему коленом по голове, Хьюго заметил, что не только слышит разговоры в сходке, но и понимает условный код другой команды, будто изучал его не один месяц. "Коричневый направо! Линия пятьдесят пять... на два!" будто из телефонной трубки донеслись до его левого уха слова защитника, чтобы каким-то образом мгновенно трансформироваться в его мозгу в: "Правый крайний имитирует проход, оттягивая защиту, мяч правому полузащитнику и через все поле налево".

Хьюго по-прежнему вставал в оборонительные порядки, организуемые Крканиусом, но как только начиналась игра, покидал свое место и смещался к известному ему месту розыгрыша мяча. Он перехватил два паса, предотвратил три прорыва и провел больше захватов, чем вся команда. Он испытал мрачное удовлетворение, смешанное, правда, с чувством вины, услышав, как Гейтс, защитник соперников, рявкнул в середине сходки: "Кто опять пустил сюда этого мерзавца Плейса?" Впервые Хьюго услышал, что защитник одной из команд лиги упомянул его фамилию.

Только уходя с поля, Хьюго понял, что за всю игру Смейтерс ни разу не подсказал ему направление атаки. В раздевалке он попытался поймать взгляд Смейтерса, но тот всякий раз смотрел в другую сторону.

В понедельник утром, когда команда просматривала видеозапись воскресного матча, тренер раз за разом останавливал ленту на эпизодах игры, в которых участвовал Хьюго, и прокручивал их с замедленной скоростью. Хьюго вообще не любил эти утренние представления, но в этот раз ему было особенно неудобно. Тренер ничего не говорил кроме: "Давайте взглянем еще разок", но Хьюго раздражало, что он постоянно маячил на экране. Кому приятно смотреть, как блокирующие укладывают тебя на землю, и как часто ты проводишь захваты с нарушением правил и, вместо чистого отбора мяча, они выливаются в утомительные схватки, приводящие к потери драгоценных ярдов. Тренер твердо придерживался правила, запрещающего игрокам комментировать видеозапись во время просмотра, и Хьюго не знал, что думают о его игре товарищи по команде.

Когда разбор закончился, Хьюго попытался выскользнуть первым, но тренер окликнул его и указал на дверь кабинета. Тяжело опираясь на трость, Хьюго прохромал в кабинет, готовясь к самому худшему. Трость не служила декорацией. Пальцы правой ноги Хьюго напоминали сырой бифштекс, и Хьюго надеялся воспользоваться травмой, чтобы объяснить некоторые не совсем удачные моменты игры, показанные видеозаписью.

Войдя в кабинет, тренер плотно закрыл дверь, сел за стол и хмыкнул. Это означало, что Хьюго тоже может сесть. Он осторожно опустился на жесткий деревянный стул, выставив трость перед собой.

За спиной тренера на стене висела увеличенная фотография футболиста в форме сороковых годов.